Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Высокий уровень доверия в обществе делает работу бюрократического аппарата более прозрачной и эффективной, снижает материальные издержки и трудозатраты при деловых контактах. Юристам требуется меньше времени на подготовку дорогостоящих документов и участие в судопроизводстве.
Рукопожатие ничего не стоит. Каждый, кто пробовал вести дела во Франции или в Америке, знает, как трудно жить и работать в обществе, где каждый боится, что другой хочет его надуть. Датские компании спокойно делятся между собой знаниями и ноу-хау. Это считается одной из причин бурного расцвета производства ветрогенераторов в 1970-х годах – отрасли, в которой Дания со временем стала мировым лидером.
Бъорнскоф также утверждает, что в обществах с высоким уровнем доверия эффективнее система образования. Учащиеся больше верят друг другу и преподавателям, и это дает возможность фокусироваться на учебе. Лучше обстоят дела и в отраслях, требующих высококвалифицированного труда. Ведь чем сложнее работа, тем труднее контролировать, насколько правильно ее выполняют. Проверять, насколько добросовестно работают консультанты, архитекторы, ИТ-специалисты или инженеры-химики, дорого и сложно, и здесь доверие становится еще более необходимым. Это одна из причин, по которым страны с высоким уровнем доверия, такие как Дания, Финляндия и Швеция, так успешны в фармакологии или электронике и привлекают иностранный бизнес. Как говорит Бъорнскоф: «Именно за это нас уважают немецкие бизнесмены. Они поняли, что здесь высококвалифицированный труд будет стоить дешевле».
Но откуда взялась эта тенденция к взаимному доверию? Насколько глубоко укоренены в психологии датчанина склонность доверять окружающим и общинный уклад жизни? Стало ли это следствием пяти столетий болезненных территориальных потерь, симптомом хольстовского «Что потеряно снаружи»? Или такова специфика государства всеобщего благоденствия с высокими налогами и экономической уравниловкой?
Оказалось, что это вопрос на миллион крон.
5 Куры
Что первично – курица или яйцо? Все очень просто. Куры как яйцекладущие птицы произошли от каких-то других яйцекладущих существ, возможно рыб. Вот и все, разобрались. А вот разобраться в том, что первично – высокий уровень взаимного доверия или социальная сплоченность датчан, будет более сложной задачей.
Порождается ли взаимное доверие социальной сплоченностью, общностью задач и интересов? Или же для того, чтобы собрать людей воедино, нужно в первую очередь взаимное доверие между ними? Ведь маловероятно, чтобы вы отплясывали по пятницам вместе с теми, кому не доверяете, не так ли?
Подозреваю, что доверие и социальная сплоченность так тесно переплелись между собой, что представляют практически единое целое. Понятно одно: доверие не так сильно связано с абсолютными цифрами национального богатства. Иначе относительно бедная Эстония не находилась бы на седьмом месте в рейтинге доверия ОЭСР, а куда более богатые Южная Корея и Соединенные Штаты не болтались бы в конце этого списка. Есть мнение, что богатые чувствуют себя более защищенными экономически и поэтому склонны больше доверять окружающим. Но если так, то почему супербогатый Бруней занимает сорок четвертое место в Индексе восприятия коррупции Transparency International?
Вопрос о причинах высокого уровня доверия в стране, социальной сплоченности и в конечном итоге счастья ее жителей стоит в центре острой политической дискуссии, которая ведется в Дании в наши дни. Как это обычно бывает, в этой полемике высказываются самые различные, иногда диаметрально противоположные, взгляды на все – от иммиграции до налогообложения и от классового равенства до пресловутых викингов.
Поиски причины датского счастья раскололи это склонное к консенсусу общество. По одну сторону находятся те, кто считает источником высокого доверия и социальной сплоченности (а следовательно, и счастья) экономическое равенство Дании. Назовем эту группу «Джини». Разумеется, «Джини» – ярые сторонники датской модели социально ориентированного государства, которое, по их мнению, играет главную роль в перераспределении национального богатства через налоги. Ознакомившись с аргументами Уилкинсона и Пиккетт, я тоже решил, что это объясняет высокий уровень доверия в датском обществе. Ведь если неравенство порождает враждебность, неприязнь, зависть и недоверие, то равенство естественным образом должно вести к обратному. Мне даже стало не так обидно отдавать государству более половины заработка в виде налогов. Меня успокаивала мысль о том, что мои расходы со временем обернутся пользой для общества, а значит, в какой-то степени и для меня.
На другой стороне выступают сторонники правоцентристских взглядов (к которым, как оказалось, принадлежит и экономист из Орхуса Кристиан Бъорнскоф). Они утверждают, что датчанам еще задолго до возникновения социально ориентированного государства были свойственны высокий уровень доверия и сплоченность. Главной насущной проблемой они считают перестройку датской системы социального обеспечения, которая, на их взгляд, становится нежизнеспособной, и снижение налогов. Они придают меньше значения экономическому равенству, больше концентрируясь на стимулировании производительности труда.
Представители этого лагеря утверждают, что экономическим равноправием граждан страны региона обязаны не только своим системам социального обеспечения. Фундаментом этих систем является социальное равенство в более широком смысле, равенство, существовавшее задолго до появления государственного сектора и высоких налогов.
Изучивший результаты довоенных исследований Бъорнскоф настаивает, что датчане всегда доверяли друг другу. Именно взаимное доверие и социальная сплоченность общества способствовали возникновению социально ориентированного государства, а не наоборот.
«Если вы хотите перераспределять национальное богатство, то в обществе с высоким уровнем взаимного доверия это проще, поскольку здесь верят, что деньги достанутся нуждающимся. Мы всегда доверяли друг другу, и это доверие – краеугольный камень социального государства, – сказал он мне. – Да, в сегодняшней Дании нет явных диспропорций в распределении материальных благ, и удовлетворенность жизнью достигла высочайшего уровня. Можно предположить, что такая же удовлетворенность существует в других странах, где тоже нет подобных диспропорций. Однако это не так».
Но если взаимное доверие датчан и их социальная сплоченность не являются плодами деятельности социально ориентированного государства, то откуда они взялись?
6 Викинги
Исстари слово мы слышим о доблести данов, о воинах датских, чья слава в битвах была добыта!
Беовульф, автор неизв. Воины датские – две свирепые ватаги по обе стороны поля брани. Они яростно галдят, оглашая окрестности звероподобным рыком. Огромные мужики, облаченные в шкуры, кольчуги и кожу, сжимают в могучих ручищах пики и боевые топорики. Клинки богатырских мечей тускло поблескивают в легком тумане. Хотя я держусь поодаль, но и мне леденят кровь воинственные напутствия командиров, выстраивающих свои воинства перед схваткой, которая может оказаться смертельной.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
