— В чём? — хриплый шёпот.
— Видите ли, граф... Вас приговорили за использование «рубиновой росы» во вред. Справедливо, между прочим! Но гораздо более жестокого наказания заслуживает тот, кто снабдил Вас отравой, потому что негодяй нарушил и запрет на ввоз, и запрет на распространение. А мне почему-то кажется, что достать «росу» Вы могли только, воспользовавшись связями Вашей возлюбленной. Верно?
Шэрол молчит, но мне не нужно подтверждение того, что и так очевидно. Поэтому продолжаю:
— Кто ещё, кроме мага, пользующегося покровительством короля, может безнаказанно и безбоязненно получать и хранить у себя запрещённые зелья? Так что, граф, сами посудите: вину Роллены даже не надо доказывать. У меня есть только один вопрос: кто именно дал ей «росу»? Вряд ли её брат: он, конечно, самодур, но на откровенного идиота не похож... Итак, кто?
— Я не знаю... Но Герис нам не помогал.
— Вы в этом поклянётесь?
— Да.
— Хорошо... — что ж, остаётся вторая кандидатура, но с ней я буду разбираться позже. А пока... — Всё ещё настаиваете на том, чтобы умереть? Если хотите, я Вам помогу. Лично. У меня есть чудесный ножичек...
— Н-нет, — молодой человек нервно отшатнулся.
— Зря! Я бы не сделал Вам очень больно... Ну, только не падайте! Я пошутил. Его Высочество принц Дэриен великодушно позволил Вам остаться в живых. С одним условием.
— Каким же?
— Условие, если Вам интересно, высказано мной, и проверять его выполнение тоже буду я. Обвинение остаётся в силе, но исполнение приговора откладывается. На неопределённый срок. Всё будет зависеть от Вас: преданное служение интересам короны со временем обязательно перевесит преступление, совершённое под влиянием чувств. Понятно?
— «Преданное служение»? Ваше предложение больше похоже на шантаж, — ну вот, он уже разумно мыслит! Замечательно!
— Одно другому не мешает, дорогой граф! Я не призываю Вас лизать кому-то ноги... Я лишь предлагаю Вам выполнить долг дворянина, чьи предки служили земле, на которой жили. А некоторое принуждение... Оно только подстегнёт, заставляя принять решение, как можно быстрее!
— Вы опасный человек, лэрр, — Шэрол смотрит на меня грустно, но уже не безысходно.
— Я знаю. Но я опаснее для самого себя, чем для других... Итак, Вы согласны?
— На что?
— На службу во славу Западного Шема — в общем и принца Дэриена — в частности?
— У меня есть выбор? — о, мы уже пытаемся улыбнуться... Какой же я молодец!
— Выбор есть всегда! Но не все умеют его делать правильно, — подмигиваю.
— Вы очень убедительны, лэрр... Пожалуй, я соглашусь.
— Не буду утверждать, что Вы не пожалеете, граф. Пожалеете, и не раз! Но ещё чаще Вы будете с благодарностью вспоминать это зимнее утро и...
— И несносного человека, который заставил меня жить правильно?
— Именно, дорогой граф!
— Ваше решение, Мастер?
Ксаррон смотрит на тусклый день за окнами кабинета сквозь наполовину опустошённый хрустальный бокал. Я, развалясь в кресле, наслаждаюсь терпким вином, подогретым с горстью южных специй. Рогар задумчиво поглаживает подбородок.
— Оно Вам необходимо, милорд?
— Вы же знаете: порядок нужен во всём. Кроме того, я не люблю приказывать, если можно попросить и получить согласие, — кузен серьёзным и слегка торжественным тоном озвучивает одну из моих любимых жизненных позиций.
Бросаю недоумённый взгляд исподлобья в сторону «милорда Ректора». Ну, надо же... Ксо не любит приказывать? Да только этим и занимается всё то время, которое мне довелось его знать! Или это просто игра на публику? Согласен, публики мало. Собственно, зритель у разворачивающегося в кабинете начальника тюрьмы действа один. Я.
Ксаррон видит растерянность на моём лице и недовольно морщится, словно говоря: «Не мешай, я занят». Что ж, не буду, раз просишь. Но и объяснения услышать не откажусь. Позже. Когда будет решена одна небольшая, но насущная проблема...
— Хорошо, я займусь молодым человеком, — сообщает Рогар после паузы, заполненной нелёгкими раздумьями.
— Со своей стороны, окажу всяческую помощь, Мастер... Если понадобится.
— Это будет нелишне, милорд... Однако, не понимаю, зачем Вам понадобилось моё скромное участие, если есть и другой достойный претендент?
Претендент? А, он имеет в виду меня... Нет уж, взваливать на свои хрупкие плечи обузу в лице запутавшегося в истинных и мнимых ценностях Шэрола не буду. И нечего на меня так смотреть!
Основательно прикладываюсь к фарфоровой чашке. О, ещё несколько минут, и вино совсем остынет... Надо поторопиться!
— Мой племянник? — Ксо качает головой. — Ему некогда.
— Мне право, даже стыдно, милорд, — вполне искренне признаёт Рогар. — Вмешиваться в творение других рук в тот момент, когда оно уже в шаге от завершения...
— Ив не будет против. Правда? — ехидный взгляд в мою сторону.
— Не будет, — буркаю себе под нос.
— Вот видите, Мастер: беспокоиться не о чем! — преувеличенно весело заявляет Ксо, но Рогара не так-то просто сбить со следа:
— Ваш племянник обучался под Вашим руководством, милорд?
— Ну что Вы! К счастью, или к сожалению, нет. Он у меня... самородок.
— Самовыродок, — не могу удержаться, хоть тресни. Знаю, что произойдёт, но не могу.
Мастер на миг замирает, словно статуя. Перекатывает произнесённое мной слово в своих мыслях. Щурится и... На резко очерченные губы заползает улыбка. Медленно. Лениво. Довольно.
— Как Вы сказали, лэрр? «Само» — кто?
Молчу, сосредоточенно рассматривая затейливую гирлянду цветов, опоясывающую чашку в моей руке. Только бы не рассмеяться... Только бы не рассмеяться... Только бы...
— «Самовыродок», я правильно расслышал?
Наши взгляды встречаются, и я вижу, как в серых глазах разгорается веселье.
— Совершенно верно, Мастер.
— Скажите, лэрр... Мы с Вами уже встречались?
— Не в этой жизни.
— Вот что, господа, мне пора! — вдруг спохватывается Ксаррон. — Простите, что оставляю вас без своего общества, но заведение, находящееся на моём попечении, вечно требует забот... С Вами, Мастер, мы ещё сегодня увидимся, я надеюсь... Ив! Веди себя прилично! Не забудь, что после праздников ты будешь мне нужен!
Когда последние отголоски торопливых шагов «милорда Ректора» стихают за закрытой дверью, Рогар усмехается:
— Не ожидал.
— Чего именно? Встретиться здесь или встретиться со мной?
— И того, и другого, если честно. Но ещё больше меня удивляют твои... таланты.
