Смотрю, кто меня тревожит. Вижу двоих парней в третьей стадии опьянения. То бишь недолго и до зверств.
— Тебе чего? — интересуюсь я вяло.
— Давай скинемся! Нам червонца не хватает. По десятке на троих, улыбается пацан. Ему лет двадцать пять.
Секунду думаю, а затем соглашаюсь. Почему бы и не вмазать, раз нет охоты читать про рухнувший социализм.
— Лады, — я спрыгиваю с полки.
— Дак читал бы дальше, — бурчит снизу старуха. — Эко они тебя, сынок, совращают.
— Да ладно тебе, бабка, — примирительно улыбаются старухе парни. — Мы ведь по сто пятьдесят, и успокоимся.
— Где там ить успокоишься… — гнет свое бабка. — Выпьете окаянную, да глядишь, и энтой не хватит…
Бабкин дед уже спит и разговора не слышит. Надеваю свои «казаки» и выхожу в проход.
— Где берете? — интересуюсь у парней.
— Аида к проводнику, — говорит тот, что тормошил меня за ногу. — Меня Андрюхой зовут, а это Димка, — кивает он на товарища.
— Антоныч, — представляюсь я, и мы пожимаем друг другу руки.
Идем к проводнику. Само собой получается, что я беру переговоры с проводником на себя. У парней я деньги не взял и купил сразу три бутылки.
— А ты че с нас-то денег не снес? — волнуется Андрюха.
— Ерунда, это как бы за знакомство, — объясняю им.
— Вот это да! — радуется Димка. — Сразу видно, что наш человек!
Идем в их купе. Парни едут вдвоем, их недавние соседи вышли полчаса тому назад. Купе у ребят перед самым тамбуром, что совсем неудобно: воняет куревом и сортиром. Выпиваем, завязывается разговор. Парни когда-то служили, но не сидели. Едут они в Абакан, где работают в геологической партии. В общем, пацаны неплохие. Выпиваем все три бутылки, и я беру еще. После уже помню все какими-то урывками. Приходили странные мужики, и я не помню, сколько их было. Что-то они до нас докапывались и докапались. Я вывел их в тамбур и качественно отмахал. Затем мы пили опять. Потом я опять кого-то метелил в тамбуре. В общем, все получилось по-русски — весело и увлеченно.
Глава седьмая
Просыпаюсь от криков проводника. Поезд прибыл к месту назначения. С трудом разлепляю глаза. Голова гудит, и смертельно хочется пить. Кажется, подведи мне сейчас трубу, и я выжру все воды Енисея. Осматриваюсь. На полках дрыхнут мои ночные знакомые.
— Милок, дак вот ты где ж! — вылезает в проход старушка из моего купе. — Сумка-то ить останется!
Бабушка приволокла мою сумку, тулуп принес за ней дед.
— Спасибо… — благодарю их непослушным, сухим, как наждак, языком, который так и норовит прилипнуть к нёбу.
Бабка что-то еще наставительно говорит, затем уходит. В окно вижу низкую платформу. Станции не видно. Парни вроде бы начинают просыпаться. Правда, пробуждением это назвать трудно. Скорее возвращаются из мертвых.
— Ты как, Антоныч? — сипит с полки Андрюха.
— Норма. Но не очень. — Держусь одной рукой за голову. В висках словно работает пара кузнецов.
Скидываю с себя спортивный костюм, убираю его в сумку и надеваю свой джинсовый «вранглер». Ребята со стонами, кряхтеньем поднимаются на ноги.
— Опять все расколотили, мать вашу! — ругается в тамбуре проводник.
Вспоминаю, что ночью кого-то метелил, и смотрю на свои руки. Кожа на костяшках пальцев вся сбита. Выходит, точно с кем-то воевал. У моих знакомых морды вроде в порядке. И то хорошо, значит, своих не трогал. Щупаю рукой в сумке. В полотенце у меня был завернут наган с патронами. Все на месте. Облегченно вздохнув, выхожу в проход, чтобы не мешать одеваться парням.
— Это вы тут нагадили? — сердито спрашивает проводник, обращаясь ко мне.
— Там какие-то с другого вагона подрались, — говорит ему Димка. — За вами женщина ходила, чтобы вы порядок навели, да сказала потом, мол, вы пьяный совсем и идти разнимать драчунов не желаете.
Проводник тут же что-то забубнил себе под нос и, протиснувшись мимо меня, поспешил к себе в конуру.
— У нас ничего не осталось? — спрашивает меня Димка.
— Пусто, — киваю ему на пустую тару под столиком у окна. — Я бы сам сейчас не прочь.
— Похмелиться бы не мешало, — соглашается Андрюха.
— Может быть, дойдем до нашей общаги? — предлагает Димка. — Мы там и денег перехватим, да и так найдем чего-нибудь. Пожимаю плечами:
— Можно и до общаги.
Это, кстати, очень даже удачно. Если что, то я смогу переночевать в общежитии у геологов. Идем на выход. В Абакане действительно теплее, и снега практически уже нет.
Вовсю шпарит солнце и дуют ветрюги. Кругом одна степь.
В геологической общаге мы бухаем без перерыва больше двух недель. Приезжают и уезжают какие-то работяги: они выбираются из тайги на закрытие нарядов и постоянно проставляются. В общем, к маю месяцу я почувствовал, что так дальше нельзя. Даже мое гигантское здоровье такой нагрузки не выдержит. Сумку я сдал заранее от греха подальше комендантше, а та заперла ее у себя в шкафу. Поэтому все вещи у меня в полной сохранности. Я уже тоже оброс, как геолог, и опухшая морда у меня теперь тоже как у геолога. Ну уж нет! Хорош, Антоныч, балдеть! До добра такое бухалово еще никого не доводило.
В общаге я прижился быстро, и комендант, женщина пожилая и добродушная, взяла с меня только с самого начала за постой три рубля. Это была плата вперед за двое суток. За остальные я уже не платил. Да и платить теперь нечем. Денег осталось рублей шесть с мелочью.
После душа переодеваюсь в чистые вещи.
Чищу ботинки. Немного подумав, решаю, что бриться пока не буду. Из разговоров местных я уже приблизительно понял, что тут и как в этой Хакасии. Меня звали геологи работать к себе, но, как я уже говорил, пахать на государство мне не интересно.
Первый раз за столько дней выхожу в город совершенно трезвый. Удивительно, но мир кажется совсем другим. Солнце, по сибирским меркам, для этого времени года жарит вовсю, я в тулупе.
Сняв тулуп и перекинув его через руку, иду на рынок. Здесь мы обычно с утречка брали водяру. Захожу в ряды и нахожу кооператоров, торгующих шмотками. Они говорят, что возят товар из Китая. Может, оно и так, если не врут. Со мной особо не торгуются. Меняю тулуп на две куртки. Одна короткая, а вторая подлинней и разных цветов — так надо. Тут же надеваю на себя ту, что подлиннее, а вторую запихиваю в сумку. Наган приятно греет мне спину за поясом джинсов. Отвык я от своего друга за эти недели. Хочется его вынуть, почистить, пощелкать курком, медленно, с расстановкой вогнать в барабан тяжелые тельца патронов. Я даже еще не стрелял из него. Кстати, надо бы попробовать.
Куда податься, я еще не решил. Денег нет, значит, далеко не уедешь. Выхожу на автовокзал, вижу автобус на Черногорск. Почему бы и нет? Покупаю билет за тридцать копеек и забираюсь на заднее сиденье Львовского автобуса.
