Герцогиня вытерла слезы.
— Что же случилось с тобой, бедная моя Гардения? — спросила она.
— Мама умерла в прошлую субботу, — ответила Гардения, и голос ее при этих словах дрогнул. — В последний момент, после того как она была без сознания почти целый день, она внезапно открыла глаза и улыбнулась. Она ничего не говорила, она даже не видела, что я склонилась над ней. Создавалось впечатление, что она смотрит прямо на папу и счастлива, что может видеть его вновь. — Горло сдавил спазм, и какое-то время Гардения не могла вымолвить ни слова. Потом, сделав над собой усилие, она продолжила: — Как только новость, что мама умерла, распространилась, я сразу же получила письмо от фирмы, которая владела закладной на наш дом. В письме сообщалось, что они хотят получить причитающуюся им собственность как можно скорее. Это жуткие люди, они всегда торговались и пугали нас, если мы на день задерживались с выплатой. Наверное, у них уже давно на примете был выгодный покупатель. Как бы то ни было, они четко дали понять, что я больше не могу там оставаться. Да я и сама не хотела. А так как у меня не было денег, мне было стыдно встречаться с лавочниками.
— Я им, конечно же, заплачу, — сказала герцогиня, — всем до единого.
— Я надеялась, что вы это скажете! — заплакала Гардения. — Они все были так добры к нам, продлевая наш кредит неделя за неделей, а когда мама болела, они посылали ей цветы и особую еду для больных, которую я даже не заказывала. Они надеялись, что это хоть чем-то поможет ей.
— Я отправлю им деньги сегодня же, — твердо проговорила герцогиня. — Мой секретарь выпишет чеки. О, девочка моя, если бы я все это знала! Почему же ты не написала мне, несмотря на протесты твоей матери?
— Не забывайте, тетя Лили, я не видела вас целых семь лет, — ответила Гардения, — да и видела я вас всего дважды за всю свою жизнь. Первый раз — когда я родилась, и именно благодаря вам меня назвали Гарденией.
— Да, да, конечно, — прервала ее герцогиня. — Я совсем забыла. Я приехала повидать твою мать через несколько дней после твоего рождения и привезла с собой целую корзину гардений из цветочного магазина в Лондоне. Когда твоя мама увидела их, она засмеялась. «Как это похоже на тебя, Лили, — сказала она, — я надеюсь, что малышка будет такой же красивой, как ты. Назовем ее Гарденией».
— Мама часто рассказывала мне о вашем подарке, — тихо произнесла Гардения, — всегда смеялась над тем, что он был до нелепости экстравагантным и шикарным в то время, когда родители пытались добыть денег, чтобы заплатить доктору и сиделкам и купить мне детское приданое, которое было очень бедным.
— Так вот в чем дело! — сдавленно вскричала герцогиня. — А я не понимала. Я так долго была богатой. Все, что мне хотелось, всегда клали к моим ногам, и я забыла, что значит быть бедным. Я старше твоей матери, и к тому времени, когда она выросла, я уже вышла замуж и жила в Париже. Наверное, я никогда не задумывалась над тем, насколько различается наш образ жизни. О, Гардения, как же беспечна я была! Но я любила Эмили, я действительно любила ее!
— Не надо ругать себя, — стала успокаивать ее Гардения. — Мама ничего не ждала и очень любила вас. Она часто рассказывала, как вы красивы и как, когда вы были девочками, все взгляды по дороге к церкви были обращены на вас, а мужчины, певшие в хоре, с трудом следовали текстам гимнов, поглядывая на вас поверх книг.
— А куратор в меня влюбился! — улыбнулась герцогиня. — Он часто приходил к нам на чай, и всякий раз, когда я к нему обращалась, он становился пунцовым. Я обычно специально заставляла его краснеть, чтобы лишний раз проверить, какова моя власть над мужчинами. О, дорогая, как же это было давно! — Она посмотрела на Гардению и продолжила: — Когда мне было столько же, сколько тебе, я уже была замужем. Я хотела выбраться из дома. И Хуго Рейнбард казался мне привлекательным. Я не любила его, он мне просто нравился. Мой отец предупреждал меня на его счет, но я не желала слушать. Какая девушка, которая живет в деревне и в которую влюблен обычный куратор, может устоять, когда ей предлагают Лондон и Париж?
— Мама говорила, что в подвенечном платье вы походили на ангела, — сказала Гардения. — Она часто вспоминала о вас. Мне очень хотелось увидеть вас, и, когда вы приехали к нам в июне тысяча девятьсот второго — видите, я даже дату помню, — я поняла, что она ни в коей мере не преувеличивала вашу красоту. Я в жизни не видела женщины красивее вас.
Герцогиня с улыбкой восприняла этот комплимент, но вдруг закрыла руками лицо.
— Семь лет назад, — проговорила она, — и посмотри на меня сейчас. Я постарела, мое лицо в морщинах. О, не надо пытаться спорить со мной, мои зеркала рассказывают мне всю правду. Моя красота, Гардения, дело прошлого. Но я стараюсь и буду стараться вернуть ее. Я слышала о новом открытии, что-то необыкновенное, его сделали венгры. Это специальное средство для… — Внезапно герцогиня замолчала, нетерпеливое выражение исчезло с лица. — Но хватит об этом. Давай лучше поговорим о тебе. Ты правильно сделала, что приехала ко мне, деточка. Тебе больше не к кому обратиться за помощью, и мне кажется, ты очень отважная, что решилась в одиночестве проделать такое путешествие.
— Мне больше ничего не оставалось, — сказала Гардения. — Наверное, мне следовало бы подождать немного и написать вам, но эти люди так жаждали быстрее заграбастать наш дом, и я продала нашим друзьям в деревне все, что оставалось из обстановки. Мебели почти не было, да и цену высокую я запрашивать не могла, потому что была почти у всех в долгу. Мне едва хватило денег, чтобы оплатить проезд до Парижа. Я даже не осмелилась потратить деньги на телеграмму вам.
— И ты приехала вчера вечером, — задумчиво проговорила герцогиня. — Я не поверила, когда Ивонна сказала мне, что в доме находится моя племянница.
— Должно быть, эта новость крайне поразила вас, — предположила Гардения. — Я не ожидала, что у вас будет прием. Как глупо с моей стороны! Я думала, что приеду, объясню вам, и вы все поймете.
— Я понимаю… я все понимаю, — ответила герцогиня, — но нам надо что-то решить на будущее. Как я уже говорила, мне кажется, ты не можешь остаться здесь.
— Даже ненадолго? — с сожалением спросила Гардения. — Я понимаю, что должна найти работу. Я размышляла об этом в течение всего моего путешествия, но чем я могу заняться? У меня недостает образования, чтобы работать гувернанткой. Мои знания поверхностны. Я говорю по-французски — мама настояла на этом. Я играю на фортепьяно и немного рисую. Математика мне никогда не давалась, да и с грамматикой дела были плохи.
— Работа гувернантки превратит твою жизнь в ад, — заявила герцогиня. — К тому же ты моя племянница.
— Да, я знаю, — согласилась Гардения. — Но что же еще можно делать? Стать компаньонкой?
— Женщина не должна наниматься в компаньонки к другой женщине, — сказала герцогиня. — Тебе, деточка, следует выйти замуж.
Гардения покраснела.
— Я, как и все девушки, всегда надеялась, — нерешительно проговорила она, — что однажды полюблю. Но сначала болел папа, потом мама, и у меня не было возможности познакомиться с каким-нибудь молодым человеком.
