— Поверить не могу…
Лицо Лоры окаменело, и она резко отвернулась.
— Прекрасно! И не верь! Мы отлично обходились без тебя столько лет, а сейчас и тем более обойдемся.
Лишь когда Лора шагнула к двери, Бен осознал, что она уходит.
— Погоди!
Лора, уже протянувшая руку к дверной ручке, замерла, но так и не обернулась.
— Что еще?
— Именно поэтому мы… поженились? — с запинкой спросил Бен.
Лора наконец-то повернулась к нему.
— Именно поэтому мы поженились так быстро. Вначале мы собирались подождать, пока ты не переедешь в Лондон и не подыщешь там жилье для нас… Но, узнав, что я беременна, ты не захотел ждать.
В голове Бена бушевал ураган мыслей, но, как ни силился, он не мог поймать ни одной. Лора терпеливо стояла у двери, не сводя с него глаз. Лицо ее было непроницаемым.
— Не могу поверить… — пробормотал Бен.
Глаза Лоры зло сузились, и она снова потянулась к дверной ручке. Одним прыжком Бен очутился рядом, схватил ее за руку, чтобы не дать уйти.
— Пойми, не то чтобы я не верил, что Седрик — мой сын! Ты права, наше сходство так велико, что отрицать это невозможно. Просто… — в отчаянии Бен провел рукой по волосам, — у меня такое чувство, словно на меня обрушилась тонна кирпичей.
— То же самое чувствовала и я, когда вошла в номер отеля и увидела тебя… — Лора осеклась, помолчала. — Ты держишь меня за руку.
Хотя в ее тоне не было и тени неудовольствия, Бен мгновенно отдернул руку.
— Извини. Я не нарочно…
— Я просто хотела спросить: ты вспомнил еще что-нибудь?
Бен покачал головой, радуясь, что его прикосновение не вызвало у Лоры отвращения.
— Это случается не каждый раз. Должно быть, мое сознание сейчас слишком поглощено происходящим, чтобы отвлекаться на воспоминания. То же самое случилось, когда в столовой ты закрыла мне рот ладонью. Сразу после того, как я узнал, что мы муж и жена.
Лора лишь кивнула, и оба замолчали надолго. Бен изучал ее милое лицо, заново запечатлевая в памяти тонкие точеные черты этой женщины… его жены. Женщины, которая родила ему сына, а он и не знал об этом. И не узнал бы, если бы не… Внезапно глаза его гневно сузились.
— У моих отца и мамы вот уже семь лет есть внук, а они ничего не знают об этом? Почему ты им не сообщила?
— Я ведь уже объяснила тебе, как все вышло. Мне было всего девятнадцать. Я не была представлена твоим родителям. Откуда мне было знать, как они отнесутся к такой новости?
Бен отлично знал, что его родители не сочтут такое объяснение удовлетворительным, но он-то не должен забывать, каким был отец Лоры. И все же…
— Фелиция совсем не такая, как твой отец. Почему же она тебе не помогла?
— Моя мать никогда не оспаривала право моего отца командовать в доме. Я пыталась вдолбить ей в голову хотя бы зачатки эмансипации, но… — Лора беспомощно махнула рукой. — Так уж ее воспитали.
Бен долго смотрел на нее, пытаясь справиться со смятением, радостью и гневом. Наконец он спросил:
— Что же нам теперь делать?
Глаза Лоры широко раскрылись. Показалось ему или вправду в зеленой их глубине мелькнул страх?
— Нам? — с запинкой переспросила она. — Что ты имеешь в виду?
— Все… все, что ты мне рассказала.
Взгляд Лоры вмиг сделался непроницаемым. Она отступила к двери и отчеканила:
— Мы ничего не будем делать. Я уже сказала, нам с Седриком ты не нужен. Тебе лучше уйти. Я скажу, что ты не мог остаться.
Она вышла из комнаты, но Бен даже не заметил этого. «Нам с Седриком ты не нужен». Слова Лоры пронзили его до глубины души — той самой глубины, где таились страхи, в которых он не смел себе признаться. Он не нужен Лоре. Он никому не нужен. До этой минуты Бен и не осознавал, чего именно, кроме воспоминаний, недоставало в его жизни. Он хотел быть кому-то нужным, не просто нужным — необходимым, как глоток воздуха.
И почему только он раньше не понимал этого? Быть может, потому, что с тех пор, как отец забрал его домой, он только брал и брал — любовь и помощь родных в исцелении тела, в возвращении пусть и убогой, но памяти. Не то чтобы Бен ничего не давал им взамен. Он любил своих родных и готов был все для них сделать — вот только они в этом не слишком нуждались. Ни отец с матерью, ни брат и сестра, у которых уже есть собственные семьи. Жизнь их была согрета семейным теплом, и в этой жизни Бен до сих пор духовно оставался чужаком.
Лора сказала, что он ей не нужен… Но она-то ему нужна, черт возьми! Впервые за многие годы он ощутил свою связь с другим человеком, отыскал ниточку к своему прошлому. Вот только, что может мужчина, искалеченный физически и духовно, дать чудесной женщине, которая одна только и способна приподнять непроницаемую завесу над его прошлым? Всего лишь паршивую работу. Разве сравнить это с тем, чего ждет от нее Бен? С тем, что она уже дала ему?
Снова он казался себе ничем, пустым сосудом — как в те дни, когда не знал даже собственного имени. Бен шагнул к окну и, опершись руками на раму, бездумно уставился на заходящее солнце. Потом его внимание привлек какой-то шум, и, опустив глаза, он увидел Седрика — мальчик играл на заднем дворе, бросая мяч в стену и ловя его.
У Бена перехватило дыхание. Сын! Его сын! Нескольких проведенных вместе с ним часов убедили Бена, что Седрик — смышленый, пытливый и добрый. Лора хорошо потрудилась, воспитывая Седрика… одна.
Мальчик уронил мяч. Надо будет показать ему, как правильно ставить ногу, чтобы… Поймав себя на этой мысли, Бен решительно покачал головой. Он не может, не имеет права…
Бен оттолкнулся от окна и резко выпрямился. Черта с два он не имеет права! Он — отец Седрика. И муж Лоры — нравится ей это или нет. Так что у него все права. Кроме того, он сможет дать жене и сыну куда больше, чем просто паршивую работу. Он всю сознательную жизнь играл в футбол, и Бен сохранил достаточно знаний, стало быть, сумеет обучить сына тонкостям игры.
Черт побери, да ведь он еще многому может научить сына! Тому, что Лоре не по силам.
Рыбачить, например. Или как избежать драки и как драться, если это все-таки неизбежно. Седрику нужен отец. Седрику нужен он, Бен.
В глубине души Бен чувствовал, что Лора тоже нуждается в нем. В ней угадывалась тайная, непреходящая, одинокая грусть. Быть может, у него достанет сил изгнать эту грусть, вернуть любовь и радость, которые некогда сияли в ее чудесных изумрудных глазах…
Любовь? Разум Бена точно споткнулся об это слово. Что ж, пусть и не любовь. Он уже не тот человек, которого Лора любила целую вечность назад. Беспамятный, искалеченный, вряд ли он вправе ожидать, чтобы она полюбила его с прежней силой. И все-таки он может ей помочь. Деньгами, если больше нечем. Быть может, они даже сумеют стать друзьями.
