Сергей Петрович задумался на несколько секунд и ткнул пальцем в карту:
– Мы тут. А идём вот туда. Так и будем нарезать “змейку”, примерно отсюда и до сюда.
Рука его описала широкую дугу, затем ещё одну, и ещё. Где-то эти дуги должны будут прерваться “точкой возврата” – местом, откуда вертолёту гарантированно хватит топлива, чтобы вернуться на базу.
– Не надо “змейки”, Сергей Петрович, – сказал я.
– Чего? – не поверил своим ушам Сашкин отец. – Ну и как ты предлагаешь искать? Радара у нас нет, да если бы и был, такую цель как дюралевая моторка…
– Вот здесь надо искать, – я показал рукой на ту самую область в открытой Онеге, примерно десять километров на юг от острова Большой Климецкий, которую вычислил вчера вечером. По сравнению с территорией, покрываемой нашей предполагаемой “змейкой”, моя область выглядела, мягко говоря, сомнительно маленькой.
Сергей Петрович замолчал и выпрямился, уставившись в лоцию. Через какое-то время он посмотрел на меня и сказал, стараясь перекричать рёв двигателей:
– Витя, это примерно пятьдесят километров на восток. У нас и так немного топлива, чтобы сделать хоть какое-то покрытие поиска, а ты предлагаешь взять и тупо пилить по прямой линии. Что там, в этой точке?
– Пока не знаю, Сергей Петрович, – пробормотал я, – но это пока. Объяснить сейчас не могу, но очень хочу сконцентрировать поиски там.
Сашкин отец покачал головой, подобрал с пола лоцию и исчез в кабине пилотов. Сейчас бородатые пилоты покрутят пальцами у виска, адресуя жест и идее и мне самому. А Сергей Петрович с пилотами согласится, так как… блин, так как им хочется искать ключи там, где светло, а не там, где потеряли! Ну, не согласятся, так не согласятся! Будем и дальше летать “змейкой”, пока позволит запас горючего.
Я сел к своему иллюминатору и начал наблюдение. Берег давно скрылся из виду, и сейчас всё поле зрения бинокля занимала серая поверхность холодного озера, покрытая белыми шапками волн – ветер в открытой Онеге был нешуточный.
Я представил, каково это сейчас – находиться в утлом дюралюминиевом судёнышке среди ледяных волн, вдали от берега, и меня пробила сильная дрожь. Когда мне было лет двенадцать, мы с отцом попали в серьёзный шторм на Ладожском озере. На таком же, как у Сашки, катере “Прогресс-4”. Может, я был слишком мал тогда, но впечатления от серых холмов волн, вздымающихся выше катера, врезались в мою память навсегда. Мы тогда с отцом молились всем богам, каких знали, чтобы, хотя и надёжный, но таки единственный, двадцатипятисильный мотор “Вихрь” не заглох. Отец аккуратно добавлял обороты, когда катер карабкался в гору и сбрасывал газ, когда катер катился с гребня, чтобы утюгом ухнуть в подножие очередной волны. Мотор выдержал и дотащил нас, к величайшему облегчению, до знакомых берегов.
Тогда никаких спутниковых навигаций не существовало, да и с картами было, скажем, не особо, и мы шли по компасу и по памяти, стараясь попасть в “игольное ушко” нужного нам пролива. Ошибка в одну сторону – и мы уходим в открытую Ладогу, без средств связи и без достаточных запасов топлива и еды. Ошибка в другую сторону – и мы выскакиваем на опасные подводные скалистые мели, или луды. И неизвестно, что было бы меньшим злом в такой шторм.
Моего плеча коснулась рука, и я вздрогнул от неожиданности. Это вернулся Сашкин отец. Я ожидал от него всего, чего угодно, но только не слов о том, что мы идём по указанному мной азимуту. И, правда, до меня дошло, что вертолёт уже давно резко не перекладывал курс. Я и обрадовался и напугался одновременно.
Ответственность – страшная штука, а тут я как бы становился крайним во всём. В общем, я только и смог, что растерянно пробормотать в ответ: “Спасибо!”, но Сашкин отец хлопнул меня по плечу и сказал: “Давай к иллюминатору, за дело!”, после чего сел с биноклем у левого иллюминатора. Я уткнулся в свой бинокль, до рези в глазах стараясь проникнуть в каждый квадратный метр поверхности озера, но, кроме белых барашков волн, ничего на бескрайней водной равнине не было. Я слился с биноклем в одну простую нервно-оптическую систему, которая сканировала пространство, без единой мысли в своей аналоговой нейросети.
Вертолёту МИ-8 требуется примерно пятнадцать минут, чтобы пролететь пятьдесят километров с крейсерской скоростью. Минуты шли, но ничего не менялось за стеклом иллюминатора, всё та же однообразная серая поверхность осеннего озера. Моё настроение портилось прямо пропорционально пройденным минутам.
В салон выглянул второй пилот и сообщил, что мы на месте, после чего добавил, что никаких признаков катера не наблюдается.
Сашкин отец подошёл ко мне, наклонился и проорал в ухо:
– Что дальше будем делать, Виктор? У тебя есть какие-нибудь идеи?
К его, Сашкиного отца, удивлению, идея у меня была. Она родилась буквально секунду назад:
– Сергей Петрович, какой ветер был здесь вчера и сегодня? Направление ветра. Пилоты могу спросить по радио?
– Зачем тебе?
– Чтобы понять направление, куда мог дрейфовать катер из этой точки, где мы сейчас, если у него кончился бензин.
Сашкин отец посмотрел на меня удивлёнными глазами. Я бы сказал, очень удивлёнными. Видимо, с его точки зрения, я продолжал чудить, и делал это с большой фантазией. Но, тем не менее, он кивнул и сказал:
– Пошли к пилотам.
Мы прошли в кабину и попросили командира связаться по радио с метеоцентром. Что первый пилот и сделал, и через минуту мы узнали, что и вчера и сегодня в этой области Онежского озера дул устойчивый южный ветер. Я сходил в салон за своей картой, показал Сашкиному отцу и второму пилоту, чтобы они наклонились поближе, и сказал:
– А вот сейчас давайте делать “змейку”! От того места, где мы сейчас, прямо на север, к Климецким островам и далее по обстоятельствам.
Ну, а что ещё нам оставалось делать? Онежское озеро большое, если, в принципе, всё равно, где искать, то почему бы не поискать там, куда последние пару дней дул ветер?
Мы с Сашкиным отцом вернулись в салон и заняли свои наблюдательные посты. Появление второго пилота, вернее, повисание в воздухе его крика “Катер!!!”, по внезапности и силе воздействия, было равносильно объёмному взрыву. Я и Сергей Петрович подскочили на месте и, не выпуская из рук биноклей, бросились в кабину.
– ГДЕ?!!!
Второй пилот ткнул рукой чуть правее по курсу, где виднелась какая-то земля и несколько островов. Да, действительно, недалеко от маленького острова с маяком, на воде наблюдалась белая точка.
Мы с Сашкиным отцом синхронно вскинули бинокли. Сергей Петрович, как более опытный поисковик, первым разглядел ужасающий по своей непоправимости факт о том, что в катере никого не было. Командир двинул ручку управления и направил вертолёт к катеру.
– Что это за место? – крикнул я, рассматривая остров в бинокль.
– Это остров Речной, также называемый Маячным, – ответил второй пилот. – Из группы островов Малые Климецкие.
