«Лендровер», подскакивая на кочках и ухабах, двинулся к шоссе. Брайди спрятала волосы под шляпу и завязала тесемки под подбородком, надела очки. Они молча ехали до самой улочки с кафе, где она оставила машину Шэрон.
Когда они приехали, Падди проговорил:
— Если захочешь найти меня, знай, я заведующий кафедрой инженерного факультета в университете.
— Нам незачем искать друг друга, — проговорила она.
— Я не говорил, что мы должны видеться. Я сказал, в случае крайней необходимости. Где твоя машина?
— Вон та белая.
Он поставил свой «лендровер» на стоянку неподалеку от «форда».
— Будь внимательна, Брайди.
— Буду, — кивнула она, вяло улыбнувшись. Вышла из машины и побрела к «форду». Итак, она потеряла Крис, нашла и снова потеряла. И Падди, мужчину, который ничем не походил на прочих мужчин, нашла и потеряла.
Всего за какие-нибудь двадцать четыре часа.
До нее донесся чей-то тревожный крик с той стороны улицы, но, погруженная в свои мысли, она не обратила на него внимания.
А потом все завертелось с бешеной скоростью.
Визг тормозов огласил улочку. Кто-то схватил ее и швырнул на асфальт в сторону темно-синего «лендровера». Она ударилась бедром, локтем и щекой о его блестящий борт. Что-то громыхнуло буквально в нескольких сантиметрах от нее, и она невольно зажмурилась. Еще раз что-то грохнуло, и наступила гробовая тишина.
— Не двигайся! — послышался крик Падди.
Она открыла глаза в тот момент, когда он выпрыгнул из-за машин на тротуар. Она медленно выпрямилась. Так это Падди схватил ее и швырнул на «лендровер».
Небольшой синий грузовик стоял поперек дороги за «фордом» Шэрон. Капотом он врезался в железный столб, чем объяснялся грохот металла. По асфальту тянулись черные следы шин. В полуметре от того места, где она стояла.
Понятно, почему Падди так грубо обошелся с ней.
Как будто в перевернутый бинокль Брайди видела, как Падди открывает дверь грузовичка и помогает водителю выбраться из кабины. Это был человек лет пятидесяти. Он что-то невразумительно бормотал о тормозе и потере управления.
Брайди все так и стояла. Она не успела даже испугаться, а сейчас вытерла вспотевшие ладони о джинсы и почувствовала, как у нее бьется сердце. Появилась патрульная машина. Падди сказал что-то полицейским, затем подошел к ней и похлопал ее по плечу.
— Как дела? Прости, что был так груб, но он мог сделать из тебя котлету.
— Ну и реакция у тебя, — пробормотала Брайди, растирая ушибленный локоть.
— Бывают ситуации, когда надо действовать, а потом думать о последствиях.
Брайди внимательно посмотрела на него. Падди открылся ей с новой стороны. Решительность, молниеносная реакция, способность забыть о себе — таким увидела она его сейчас. И какая-то неуемная энергия.
— Ты что, не подумал, что он и из тебя может котлету сделать? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Не до этого было.
— Что ты делаешь, чтобы взбадривать себя?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты инженер, вдовец, отец двенадцатилетней дочери. Но весь ты в это явно не укладываешься.
— Да брось ты, Брайди. Не я, так другой. Кто был бы рядом, тот и спас бы тебя.
Может, кто-нибудь и попытался бы, подумала Брайди, но не у каждого хватило бы мужества и такой молниеносной реакции и ловкости.
— Где это ты так загорел? — неожиданно спросила она.
— В весенние каникулы мы с Крис катались на яхте, — ответил он. — Надеюсь, я не очень покалечил тебя?
— Другими словами, всяк сверчок знай свой шесток, не суй свой нос не в свои дела, Брайди Малколм, так, что ли?
— У тебя и нос, и мозги, и шесток под стать твоей красоте, — бросил он с усмешкой.
Брайди не могла сердиться на него.
— Спасибо, Падди. Ты рисковал жизнью, — тихо проговорила она.
— Не преувеличивай. Он даже не задел машину твоей подруги.
— Ты же мне жизнь спас, — не сдавалась Брайди.
— Ты уверена, что доедешь?
Он хочет поскорее отделаться от меня, поняла она. Если нельзя затащить меня в койку, лучше, чтоб моего духу здесь не было. Сердце у нее заныло, но она не моргнув глазом произнесла:
— Все в порядке, Падди. — Затем влезла в «форд» и поехала вон из этого злополучного городишки, от Падди, который рисковал жизнью из-за нее и который предлагал ей любовный романчик на стороне.
Брайди гнала машину по шоссе, стараясь не думать о Крис, которую ей удалось повидать украдкой, и о сценах с Падди на площадке для пикников. То, что произошло там, не укладывалось ни в какие правила, которым она следовала вот уже тринадцать лет. Она рассказала постороннему человеку о тайне рождения дочери. Позволила мужчине зайти дальше, чем она хотела, впустила его туда, куда никого не впускала.
Все это не лезет ни в какие ворота. Но был ли у нее выбор?
5
Следующие несколько дней у Брайди было такое чувство, будто со временем что-то случилось. Иногда минуты тянулись так, что ей хотелось кричать. Это были минуты, когда она понимала, что навсегда отторгнута от своей дочери, и тогда время превращалось в засасывающую бездну, готовую поглотить ее. В такие моменты она от всей души жалела, что из чувства долга просмотрела бумаги матери. Незнание было бы неизмеримо лучше этой ноющей боли, которую она носила в себе.
Раны ее затягивались на протяжении долгих лет после рождения дочери, со временем она стала свыкаться с мыслью об ее отсутствии и научилась жить в относительном мире с собой. Когда же по воле случая она узнала, что Крис Корнби живет всего в пятидесяти милях от нее и в то же время в такой недосягаемости, старые раны открылись и начали кровоточить.
Она почти не спала. Она теряла в весе. Все знакомые учителя спрашивали ее, что с ней. Шэрон беспокоилась за нее. И всем Брайди упорно твердила одно:
— Со мной все в порядке. Может, у меня грипп… и весенняя лихорадка.
А иногда, сидя за столом в школьной библиотеке или на своей веранде и глядя в океан, Брайди вдруг понимала, что прошел целый час, а она даже не заметила, погруженная в свои мысли, вспоминая перипетии той сцены в кафе-кондитерской. Каждую интонацию Крис, каждое ее слово и жест. Пытаясь вернуть свою дочь, восстановить с ней связь.
Но все было тщетно.
Крис это одно. Падди — другое.
Брайди думала и о нем и о его предложении. Он был ее наваждением, он являлся ей в эротических снах, которые смущали и беспокоили ее. Она болезненно переживала всякое вторжение в свое добровольное безбрачие, она свыклась с ним за эти годы. Нарушить же его с отцом Крис?.. Худшее несчастье трудно было придумать. Однако поцелуи Падди жгли ее, они запечатлелись и на теле и в душе, и она не могла стереть их из памяти, сколько ни пыталась.
