Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
«Хрен тебе!..»
Внезапно он вспомнил лисицу, которая удирала прочь, держа в зубах окровавленную куриную тушку.
Мертвая птица…
…Представил, как дочь идет по его следам все дальше и дальше в лес…
Мертвая Герти…
«Хрен тебе!..»
Мартин зажал уши руками, зажмурился — и, оступившись, рухнул в снег. Он знал, что его обязанность мужчины и главы семьи заключается в том, чтобы оберегать жену и дочь, сражаться с угрожающими им опасностями, защищать их общее имущество и так далее… И вот теперь он беспомощно валялся в снегу, не в силах спасти себя самого.
— Герти!!! — закричал Мартин во всю силу легких.
Но в ответ услышал только вой ветра.
Наконец он поднялся и, оберегая покалеченную ногу, которая при каждом шаге грозила подогнуться под его весом, стал спускаться с холма. Короткий зимний день близился к концу, и Мартин знал, что ему пора возвращаться. Скоро должно было стемнеть, а он не представлял, как продолжать поиски ночью.
Когда Мартин двигался через поле, он заметил Сару, которая вышла из хлева. Поверх кофты она накинула толстый шерстяной платок, но даже издалека ему было хорошо видно, что жена сильно замерзла. То и дело проваливаясь в снег, она неверными шагами кружила по двору, продолжая выкрикивать хриплым, осипшим голосом:
— Герти! Герти! Герти!
Перчаток на ней не было, руки посинели от холода, и только кончики пальцев были окрашены подсыхающей кровью — каждый раз, когда Сара нервничала или волновалась, она принималась жестоко грызть ногти, обкусывая их почти до мяса.
Точно такие же руки были у нее, когда Сара прижимала к себе мертвое тельце малыша Чарли.
«Я слышу, как бьется его маленькое сердечко».
Если теперь они потеряют и Герти, подумал Мартин, Сару это убьет.
Заметив мужа, Сара бросилась к нему навстречу. В ее широко раскрытых глазах горел огонек надежды.
— Ну, ты что-нибудь нашел?!
Мартин отрицательно покачал головой.
Она смотрела на него почти целую минуту как человек, который не в силах поверить собственным ушам, и Мартин снова вспомнил золотистые лисьи глаза во мраке пещеры, которые смотрели на него, сквозь него…
— Скоро стемнеет, — сказала наконец Сара. — Возьми лошадь и скачи в город. Расскажи обо всем Лусиусу и шерифу Дею — пусть соберут людей с фонарями и факелами. Как можно больше людей, слышишь?! И загляни по дороге к Бемисам — вдруг они видели нашу девочку. Она могла пойти к ним, чтобы поиграть с Ширли…
— Хорошо, я отправлюсь сейчас же, — пообещал Мартин, опустив руку на плечо жены. — А ты ступай в дом, ты замерзла, тебе нужно согреться. Я приведу помощь.
Мартин проголодался и хотел пить, но зайти в дом — хотя бы только для того, чтобы попить воды, — казалось ему проявлением эгоизма. Да и Сара бы его не поняла: она наверняка считала, что их девочка еще жива, и что каждая лишняя минута, проведенная на морозе, может стоить ей жизни. Увы, сам Мартин уже почти не верил в благополучный исход, однако ему не хотелось лишать Сару последней надежды, и он решил, что по дороге в город остановится у ручья, который сбегал с холмов и замерзал только в самые сильные морозы. Он спешится, ляжет в снег на берегу и станет пить, как животное, пока от холода не заломит зубы и затылок.
— Мартин, — сказала вдруг Сара, беря его за руки. — Помолись со мной. Пожалуйста!
Мартин никогда не был особенно набожным человеком. Сара и Герти каждый вечер молились перед сном, но он никогда не принимал в этом участия. Правда, каждое воскресенье Мартин ходил с ними в церковь и слушал, как преподобный Эйерс читает Священное Писание, но это было, пожалуй, все. При этом он не был неверующим, просто ему казалось, что Бог вряд ли обратит внимание на его молитвы. Миллионы людей молятся Ему каждый день, так с какой стати Он станет прислушиваться к просьбам какого-то Мартина Ши из затерянного в глуши Уэст-Холла? И только сейчас, когда последняя искра надежды в его душе погасла, сменившись безысходностью и отчаянием, Мартин готов был испробовать это последнее средство. Вот почему в ответ на просьбу жены он кивнул и, сняв шляпу, склонил голову, а Сара крепко сжала его руку своими окровавленными пальцами.
— Господи, пожалуйста… Прошу Тебя… — начала она хриплым, срывающимся голосом, и Мартин, не утерпев, бросил на нее быстрый взгляд. Глаза Сары были закрыты, лицо покрылось красными пятнами, из носа текло. — …Прошу Тебя, спаси нашу Герти, огради от опасности и возврати ее нам. Она — хорошая, добрая девочка, и… — Голос ее снова прервался. — Она — все, что у нас есть. Если мы ее потеряем, я… я больше не смогу… — Сара не договорила — рыдания сотрясли ее тело, и Мартин быстро закончил:
— Аминь.
Сара открыла глаза, выпустила его руку и медленно пошла к дому. Голова ее по-прежнему была опущена, а губы беззвучно шевелились, словно она продолжала разговор с Богом, упрашивая, умоляя — или пытаясь заключить с Ним сделку. Проводив ее взглядом, Мартин повернулся и распахнул дверь хлева.
Не успел он войти, как стоявшие в стойлах животные дружно напомнили ему, что сегодня их так и не покормили. Корова, к тому же, осталась недоенной; когда Мартин проходил мимо нее, она жалобно замычала, но сейчас ему было не до молока. Сняв со столба старое, потрескавшееся седло, он двинулся туда, где стояли обе их лошади, но вдруг остановился. Что-то привлекло его внимание — что-то такое, отчего сердце Мартина едва не выпрыгнуло из груди. Седло, которое он держал в руках, вдруг показалось ему таким тяжелым, что он с трудом удерживал его в ставших скользкими от пота руках.
Лисья шкура исчезла.
Всего несколько часов назад он собственноручно растянул ее на северной стене и, прибив гвоздями, некоторое время любовался плодами своего труда, во всех подробностях представляя роскошную лисью шапку, которую сошьет для Герти Сара. Когда он уходил, шкура была на месте, но сейчас она пропала.
Вместо нее…
Мартин не сразу разглядел, что́ висит на одном из торчащих в стене гвоздей. Это было что-то длинное, и оно слегка поблескивало в тусклом вечернем свете, проникавшем в хлев сквозь маленькое окошко. Мартин шагнул вперед, чтобы получше рассмотреть это, и вдруг, задохнувшись, выронил седло.
На гвозде, вбитом в грубую бревенчатую стену хлева, висела длинная прядь белокурых волос.
Это были волосы Герти.
Горячая волна поднялась из пустого желудка, обжигая гортань. Мартин покачнулся, широко раскрыв рот, и его вырвало.
Не сразу он пришел в себя. Перед глазами плыли черные пятна, голова гудела, как церковный колокол, и Мартин крепко обхватил ее руками, словно боясь, что она вот-вот расколется.
Опустив взгляд, он увидел пятна крови на своей одежде. Он изрядно испачкался, пока свежевал лису, но сейчас ему показалось, что это кровь его дочери.
— Мартин?..
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
