На обратном пути заехали в «Кондитерскую Сэнди». Я не пробовал шоколадных кексов вкуснее, к тому же они без орехов. У мамы аллергия на три вида орехов, но на арахис — нет. Повезло, что она может есть арахисовое масло: не знаю, как она, но я бы без него с голоду умер.
Началась последняя неделя перед школой, и меня одолела бессонница. В Принстоне слишком тихо, мне недоставало звуков большого города. Я старался не думать о хрустальном шаре. Вместо этого считал овец и проговаривал алфавит в обратном порядке. Но это не срабатывало, и мне ничего не оставалось делать, кроме как обратиться к помощи шара. Пока он качался, я представлял, что в ногах моей кровати стоит гипнотизёр и поёт: «Спи-и-и… спи-и-и…»
На следующее утро я проснулся, лёжа на хрустальном шаре. Болела спина и мучило чувство вины за то, что не смог без него обойтись. Мы ведь с Джимми Фарго договорились, а я нарушил обещание. Какой же я друг после этого! Я хотел позвонить, сказать, что если он захочет поиграть на моём камне, то я не возражаю. Но Джимми отдыхал в Вермонте с матерью, а тамошнего телефона у меня не было.
Я не единственный в нашей семье испытывал трудности с засыпанием.
— Я не могу спать, — сказал Фадж за завтраком.
— Почему? — спросил папа.
— Боюсь.
— Чего?
— Монстров!
— Монстров не бывает, — сказал папа.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, и всё, — сказал папа, намазывая на тост малиновый джем.
— Ты в колледже про это узнал? — спросил Фадж.
Папа отхлебнул кофе. Потом сказал:
— Я… гхм… узнал про это в старших классах.
— Брось, пап, — сказал я, смеясь.
Папа глянул на меня: мол, молчи. Интересно, когда я был маленький, они с мамой тоже говорили мне такую ерунду? И я им верил?
— Всё равно боюсь, — сказал Фадж. — Хочу спать в комнате Пита.
— Ни за что! :— говорю. — Он у меня спать не будет. Он болтает во сне.
— Тогда буду спать с мамочкой, — заявил Фадж.
Мама, читавшая утреннюю газету, подняла глаза:
— Что?
— С сегодняшнего дня я сплю с тобой, — сказал Фадж.
— У тебя есть твоя собственная комната, Фадж, — напомнила мама. — И в ней твоя собственная кровать для больших мальчиков.
— Не хочу свою комнату! — крикнул он. — Я хочу с кем-нибудь жить. Нужно делиться. Ты сама так говоришь.
Мама вздохнула.
— Делиться нужно игрушками или печеньем. А тут другое дело.
— Может, если Черри будет спать с Фаджем… — начал папа.
Но я не дал ему закончить мысль.
— Эй! Черри — мой пёс, помнишь?
— Но разве ты не хочешь им поделиться, Питер? — спросил папа.
— Только не на ночь. Спит он со мной!
Фадж заревел.
— Никто не любит Фаджа. Ага, пусть его монстры съедят, всем плевать.
— Никто тебя не съест, — сказала мама.
— Откуда ты знаешь? — спросил Фадж.
— Оттуда. Знаю, и всё, — отрезала она.
— Тебя этому в старших классах научили?
— Вы меня, конечно, извините, — сказал я, вставая, — но с меня хватит.
Фадж сам нашёл решение проблемы. Каждую ночь после того, как все улягутся, он перетаскивал свой спальный мешок на первый этаж и устраивался под дверью родителей, где и спал до утра.
И папа с мамой ничего по этому поводу не предпринимали. Просыпались утром, перешагивали через него и шли по своим делам. Говорили друг другу: это у него такая фаза, перерастёт. У Фаджа если не одна фаза, так другая. Я не мог отделаться от мысли, что и Тутси в один прекрасный момент начнёт проходить эти фазы. И конца этому не предвидится.
В один из последних дней каникул мы с Алексом ехали на велосипедах в магазин за канцтоварами. Я вспомнил Джимми Фарго: мы всегда вместе закупали школьные принадлежности. Я почувствовал, что очень скучаю по Джимми. Что будет со мной в новой школе? А вдруг ребята меня возненавидят? Или я их. Может, мы возненавидим друг друга. Или попадётся мне тупая училка. Тупые училки хуже всего. Уж я-то знаю. Была у меня такая в третьем классе.
В эту ночь я даже не стал пытаться уснуть без хрустального шара. Но даже с ним просыпался среди ночи, наверное, миллион раз.
Наутро я спросил маму, как, по её мнению, я буду водить Фаджа в школу и при этом ехать на велике с Алексом. Потому что Алекс говорит, в Принстоне все ездят в школу на великах.
— Может, поедешь медленно, а он рядом пойдёт? — предложила она.
— Ну ты что, мам!
— Может, поводишь его пешком, пока он дорогу не выучит?
— Да на это весь год уйдёт, — сказал я. — К тому же я хочу ходить в школу с Алексом.
— Слушай, Питер. Может, поводишь его одну неделю, а дальше посмотрим?
— Ты, кажется, не совсем поняла, мама. Шестиклассники вообще не водят в школу подготовишек, в принципе.
— А мне кажется, это ты не совсем понимаешь, как огорчится Фадж, — сказала мама, хлопая дверцей холодильника. — Но если ты к этому так относишься, я сама его буду водить.
— Хорошая мысль, — сказал я.
Но Фадж, который нагло подслушивал под дверью, заорал:
— Нет! Я хочу ходить в школу с Питом. Ты обещала, — сказал он маме. — Обещала!
Мама одарила меня взглядом из серии «Вот видишь!».
— Ну ладно, — говорю. — Тогда я поеду, а ты пойдёшь рядом.
— Я тоже поеду.
— У тебя нет велика.
— Зато есть машинка с педалями — «Тодл-байк».
— На «Тодл-байке» в школу не ездят.
— Почему?
— Потому что. А теперь шевелись. Я не хочу опаздывать в первый день.
Алекс ждал на улице. Мы направились к школе. Фадж бежал рядом с велосипедами, весь запыхался и, хоть мы и крутили педали очень медленно, начал отставать. Мне стало его жалко. Он не виноват, что ещё малявка. Так что я сгрёб его и посадил на раму, хотя родичи миллион раз предупреждали, чтобы я не смел этого делать. Кажется, кто-то из их знакомых свалился с рамы и разбил голову. Но кто им расскажет, родителям-то? Да и школа близко. Кстати, Фаджу очень понравилось ездить на раме. Он махал прохожим и распевал:
— А я иду в школу!
Алекс, у которого не было ни сестёр, ни братьев, смеялся.
Когда мы приехали, я вручил Фаджа и его документы миссис Хилдебранд, учительнице подготовительного класса, после чего поднялся за Алексом в наш шестой, к мистеру Богнеру. Класс пел:
