Книга Афганский компромат - Анатолий Гончар

Петрович долго не давал мужикам спать, грохотал своей стрелялкой и ушел полночь за полночь. Из-за этого или же по причине каких-то погодных изменений вставал Ефимов тяжело. Когда зазвенел будильник, он заглушил его, с трудом оторвал голову от подушки, сел на кровати да так и замер на некоторое время, не открывая глаз.

— Миша, подъем! — позвал он потом командира своей группы, который спал еще крепче. — Через полчаса построение.

— Да-да, встаю уже, — сонно пробормотал Михаил, но остался лежать в неподвижности.

— Давай поднимайся. — Ефимов в очередной раз разлепил глаза, сделал глубокий вдох-выдох, встал, вытащил из тумбочки несессер, нащупал ступнями тапочки и поплелся в ванную комнату.

Водные процедуры быстро привели Сергея в нормальное состояние. Он неожиданно почувствовал себя бодрым и хорошо отдохнувшим. Да и мысли о предстоящем восхождении бодрили не хуже холодного душа. Ефимов вернулся в комнату уже вполне проснувшимся, бросил несессер на тумбочку, включил свет, присел на единственный стул, стоявший у стола.

— Миша, вставай, время! — напомнил он, налил в кружку холодной кипяченой воды, всыпал туда пару чайных ложечек растворимого кофе.

Есть ему не хотелось. Сергей взял из пакета, лежавшего на столе, пару печенюшек и сжевал их, запивая холодным кофе.

Михаил к этому времени наконец-то поднялся и, сонно покачиваясь, продефилировал в направлении санузла.

На построение они поспели вовремя. К моменту появления ротного смогли даже проверить наличие личного состава и имущества.

— Все на месте? — спросил Кречетов, увидел Игоря Николаевича, вышедшего из-за угла, шагнул ему навстречу.

— Все собрались, больных нет? — спросил тот, пожимая руку, протянутую Кречетовым.

— Все? — спросил ротный, повернувшись к строю.

— Все, — отозвался Порфирин.

— Заткнись! Ну?.. — Капитан требовательно уставился на Трясогузкина.

— У меня все.

— Во второй группе все.

— В наличии.

— Все.

— Люди все на месте, больных и незаконно отсутствующих нет, — сообщил Кречетов, и Игорь Николаевич одобрительно кивнул.

Из дверей гостиницы показался майор Конягин и осведомился:

— Все люди в наличии?

Ротный зыркнул в его сторону, но отвечать не стал. Конягин, видимо, удовлетворился этим взглядом, больше вопросов не задавал, кивком поздоровался с инструктором и начал подгонять лямки рюкзака.

Сообразуясь с какими-то собственными мыслями, Кречетов решил не делить личный состав по учебным группам. В направлении гор подразделение выдвинулось в соответствии со штатным расписанием.

Игорь Николаевич задавал темп, шел первым. За ним держался Ефимов, а дальше — согласно боевому порядку.

Перейдя мост и оказавшись у подножия горы, Игорь Николаевич остановился.

— Кому надо — переоденьтесь. У вас десять минут! — скомандовал он, с хитрой улыбкой оглядывая спецназовцев, заполняющих поляну. — Курить надо бросать, — наставительно заметил дедок, увидев, как Зудов, вместо того чтобы скинуть с себя верхнюю одежду, первым делом потянулся за сигаретами. — Еще одно правило! — Тут инструктор заметно повысил голос: — Курить только с моего разрешения.

Неожиданно получив союзника в деле борьбы с курением, Ефимов одобрительно кивнул.

Зудов убрал сигареты в карман бушлата, чертыхнулся и заявил:

— Прямо как на боевой задаче.

После этих слов Игорь Николаевич вопросительно посмотрел на Ефимова.

— На занятиях курение только в перерывах или с разрешения старшего, — пояснил тот.

— Курить надо бросать совсем. Водку пить, матом ругаться нельзя!.. — заявил Игорь Николаевич.

Пока личный состав снимал теплую одежду, он прочитал на эту тему целую лекцию. Сергей с чем-то в ней соглашался, с чем-то нет, но в главном инструктор был прав. У нации, пораженной различными пороками, не уважающей самое себя и свой язык, нет будущего.

Потом в груди Игоря Николаевича словно затрезвонил будильник.

Он внезапно прервал монолог, чуть помолчал и осведомился:

— Все готовы? Поднялись! — подогнал инструктор тех любителей комфорта, которые успели вольготно разместиться на рюкзаках, брошенных на землю. — Пошли! — Уже не глядя, выполнили подопечные его команду или нет, он быстрым шагом направился по тропе, убегающей вверх.

Инструктор задал слишком высокий темп. Ефимов, непривычный к такому вот скоростному передвижению, успел запыхаться, прежде чем приноровился. Когда он окончательно разогрелся, идти стало если и не легко, то и не слишком тяжело, даже появилось желание поглядеть на окружающий ландшафт, оценить местные красоты. Сергей периодически доставал фотоаппарат и делал снимки. Иногда он нарочно приотставал, поджидал и поторапливал бойцов своей группы. Движение продолжалось. Восхождение шло своим чередом. Высота подъема нарастала метр за метром.

— А дедок-то какой шустрый! — догнав Ефимова, прошипел Прошкин, оглянулся и попросил: — Товарищ старший прапорщик, скажите ему, что люди отстают.

Ефимов согласно кивнул, увеличил скорость, легко оказался подле инструктора, бодренько взбирающегося по камням, и сказал:

— Игорь Николаевич, темп слишком высокий, люди не поспевают.

— Пусть догоняют, — равнодушно бросил тот и добавил: — Ничего, подтянутся.

— У нас так не принято, — возразил, скорее даже проинформировал инструктора Ефимов, но тот не обратил на его слова никакого внимания.

Некоторое время после этого разговора Сергей еще пытался сохранить хоть какое-то подобие боевого порядка, но в конце концов бросил это безнадежное занятие и пристроился в «кильватере» инструктора. Ефимов лишь изредка с беспокойством оборачивался и пытался углядеть в цепочке бойцов своей группы.

Больше всего его волновал рекордист-алкоголик рядовой Уткин, пришедший в группу пару месяцев назад и уже несколько раз появлявшийся на службе в подпитии. Были и еще три проблемных персонажа. Федор Боровиков за последние месяцы изрядно набрал вес и не отличался особой выносливостью. Командир группы Михаил Трясогузкин имел такую комплекцию, с которой легче было бы таскать мешки в порту, а не лезть в горы. Да и Горелов совсем недавно окончательно оправился от последствий ранения.

К удивлению и радости Ефимова, худощавый Горелов двигался уверенно. Словно это и не его год назад врачи с таким неимоверным трудом вырвали из лап костлявой старухи с острой косой. Уткин тяжело сопел, но шел, держался на своем месте. А вот Михаил, заливаемый потом, отставал все заметнее.

Впрочем, не успевал не он один. В цепи военнослужащих давно уже началось броуновское движение. Одни откатывались назад, другие постепенно выдвигались на передовые позиции.