ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Хорошо, Шон, сейчас приготовлю горячий шоколад. — Она сняла пальто и отправилась в гостиную.
За Шоном закрылась дверь.
— Я бы выпил чего-нибудь покрепче.
Мэгги включила свет, повернулась и взглянула на Шона. Волосы его и куртка, которую он как раз снимал, были мокрые.
— Но сначала найди себе полотенце, — нахмурилась Мэгги.
— Боишься, что из-за меня промокнет твой диван?
— Скорее, что ты простудишься и с тобой будет тяжело работать на съемках.
— Я отличный пациент.
Мэгги рассмеялась.
— Конечно. Но я — нет, поэтому пойду переоденусь. Так, по крайней мере, хотя бы один из нас не заболеет.
Она вернулась несколько минут спустя в удобных джинсах и просторном свитере и обнаружила, что он выключил основное освещение и комнату заливает мягкий свет настольных ламп. Шон наклонился над ее стерео и просматривал компакт-диски, набросив на плечи полотенце.
Эта сцена была ей не в новинку. Они не в первый раз ходили друг к другу в гости после долгого дня и под музыку обсуждали свою работу или людей, с которыми встретились. Но так они поступали раньше. С недавних пор это прекратилось. И сейчас ей стало не по себе. Она почувствовала неясную угрозу в присутствии Шона в этой теплой, романтической атмосфере.
Он повернулся к Мэгги. Мгновение помедлил, но затем выпрямился и помахал компакт-диском.
— Музыкальный фон на заднем плане. Не возражаешь?
— Отличная мысль.
Мэгги ушла на кухню и принялась искать спиртное. Он просил что-нибудь покрепче горячего шоколада. Может быть, вино? Это подошло бы. Она сняла с полки бутылку красного вина и захватила два стакана. Из стерео зазвучала плавная мелодия.
Вино, мягкое освещение, музыка. Все это больше напоминало романтическое свидание, чем то, с которого она только что вернулась.
Полагая, что Шон, как обычно, устроится в большом кресле поближе к стерео, Мэгги села на диван и разлила вино по стаканам. Но он сел рядом с ней. И оказался очень близко, что ее взволновало.
— Итак, ты первая.
— Почему я должна начинать?
Шон пожал широкими плечами.
— Потому что я старомоден и считаю, что дамы — в первую очередь...
Мэгги изогнула бровь и взяла свой стакан. Затем поджала ноги, откинулась на пухлые подушки.
— Что ты хочешь знать?
— Ну, мы могли бы начать с имени.
— Пол.
— Пол. Это хорошее имя. Итак, какой он?
Не такой, как ты. Она раздумала искать мужчину вроде Шона и ударилась в другую крайность, решив, что ей нужна полная противоположность. Шон был темноволосым, Пол — блондином. Шон весь в себе, Пол открыт. Для нее это казалось идеальным вариантом.
— Он очень приятный человек, если судить по тому, что я видела.
— Первое свидание?
— Да. — Она глотнула вина.
— Ммм. Эта встреча может быть решающей, не так ли? Либо вы продолжаете общаться, либо разбегаетесь в разные стороны.
Она мягко улыбнулась:
— Сказано со знанием дела. Из этого я делаю вывод, что ты знаешь толк в подобных вещах.
Шон ответил ей улыбкой.
— Еще бы! Может быть, ты не заметила, какой я отличный парень, но некоторые женщины обращают на это внимание.
— Я заметила. — Она имела в виду обращающих внимание женщин.
По-прежнему улыбаясь, Шон тихо ответил:
— Ну, это уже кое-что.
Вероятно, он иначе истолковал ее ответ. Мэгги, казалось, целую вечность смотрела на Шона огромными зелеными глазами, в то время как он, не моргая, глядел на нее. Смутившись, она сделала еще один глоток вина, потом подняла глаза и спросила:
— Итак, как давно тебе снятся кошмары?
Его улыбка исчезла. Он опустил глаза и принялся разглядывать собственный стакан.
— Они начались примерно за полгода до моего возвращения домой. Устал, наверное, переутомился. Знаешь, стресс, нерешенные вопросы. — Шон снова поднял глаза, его губы кривились. — В принципе причины мне известны, просто я, кажется, не в состоянии избавиться от них.
И, если говорить честно, постоянные мысли о Мэгги и тревога по поводу их отношений не шли ему на пользу.
— Ты не пробовал обратиться с этим к психоаналитику?
Шон рассмеялся:
— Не думаю, что, если я с кем-нибудь поделюсь проблемами из моего детства, это что-либо решит.
— У тебя были проблемы в детстве? — удивилась Мэгги.
Она встречалась со многими родственниками Шона, и они показались ей крепкой семьей. Они оба — Мэгги и Шон — родились в традиционных больших ирландских семьях. Обоим повезло: их родители были еще живы и состояли в счастливых браках. Ей бы никогда не пришло в голову, что проблемы Шона коренятся в его детстве.
— Они возникли еще до того, как мои старшие сестры начали бегать на свидания к моим друзьям.
— Итак, дело в том, что ты не хочешь говорить с тем, кого ты не знаешь, или просто не намерен никому открываться? Мне, например?
Шон улыбнулся, кривя губы. Получилась не улыбка, а невеселая ухмылка.
— Ты знаешь меня лучше, чем мне бы хотелось.
В глубине его глаз что-то промелькнуло. Улыбка исчезла, и он отвернулся. Мэгги знала: если Шон не смотрит кому-то прямо в глаза, это значит, что он или утратил интерес, или что-либо скрывает.
— Там, откуда ты вернулся, было нелегко?
— Да, — кивнул Шон.
— Ты видел чудовищные вещи, о которых никогда не забудешь?
— Как бы я ни старался, — он вздохнул и снова взглянул ей в глаза, — и, по-моему, я не должен их забывать, потому что иначе у меня будет такое чувство, будто я обманул всех этих людей. Я был там, чтобы остальной мир знал, что происходит.
Мэгги поняла, хотя ни разу не бывала в тех местах, где приходилось работать Шону. То, что он делал там все эти годы, было важнее всего, что когда-либо делала она. Мэгги почувствовала огромное уважение к Шону.
— Но тебе, должно быть, было трудно не отворачиваться от камеры. Не мечтать о покое, о передышке.
Шон улыбнулся, видя ее понимание.
— Поэтому я и вернулся домой. Наверное, в таких местах, как Сомали, Эфиопия или Ирак, требуется кто-то посильнее меня.
— Ты не считаешь себя сильным? — нахмурилась Мэгги. — Чтобы бывать гам, где доводилось тебе, нужно мужество. Я бы не смогла.
— Если бы ты оказалась на моем месте, ты бы поступила точно так же, как я. Ты — профессионал, Мэри Маргарет. Мы делаем то, что мы делаем.
