Макаров открыл шкаф, выставил на письменный стол два хрустальных стакана, щедро плеснул в них виски.
— Сок отдельно? — спросил он у меня, не поднимая головы.
— Нет. Смешайте с виски.
Макаров достал из шкафчика пакет апельсинового сока, долил в стакан. И оттолкнул его от себя. Стакан проехал по гладкой столешнице и остановился на самом краю. Жидкость бодро всколыхнулась, но не перелилась через край.
— Глаз-алмаз, — одобрила я. — Наверное, недурно играете в бильярд?
— Я стараюсь все делать недурно, — ответил Макаров. Уселся в кресло, посмотрел на меня. — Что же вы? Присаживайтесь!
Я поняла, что церемонии отброшены, а парадное одеяние спрятано в шкаф. Не решив, хорошо это или плохо, я уселась в кресло посетителя. Макаров поднял свой стакан с неразбавленным виски, отсалютовал мне и опрокинул его в рот целиком. Ничего себе! — подумала я.
Макаров поставил стакан на стол и аккуратно промокнул губы бумажной салфеткой.
— Ну, а теперь поговорим. — Он лег на стол грудью, спросил вполголоса: — Нужна помощь в обработке клиента?
— Нужна!
— Два процента, — тут же сказал Макаров.
Я удивленно вскинула брови:
— Два процента… от чего?
— От суммы сделки.
— За что?! — возмутилась я. — Почему я должна платить вам такие деньги?
— Я научу вас правильно себя вести, — невозмутимо ответил Макаров. — Подскажу, что нужно сделать для того, чтобы братан наш Ероха прикупил у вас искусства тысяч на сто пятьдесят.
— Да? — ехидно спросила я. — А что же он у вас не прикупил искусства тысяч на сто пятьдесят? Неправильно себя вели?
Макаров по-прежнему лежал грудью на столе и сверлил меня прицельным взглядом.
— А вот и не угадали, — сказал он без улыбки. — У меня Ероха ничего не купил потому, что это слишком просто. Братаны не поймут, решат, что он хотел сэкономить. Ну, так что? Продолжаем разговор или вы уже уходите?
— Продолжаем!
— Так мы сговорились? Два процента?
— Сговорились, — подтвердила я.
Макаров откинулся на спинку кресла, лихо развернул крутящееся сиденье, достал из шкафчика открытую бутылку виски. Налил себе еще одну щедрую порцию, потянулся ко мне. Я быстро накрыла стакан ладонью.
— Нет так нет, — не стал спорить Макаров. Вернул бутылку на место, развернулся ко мне и начал лекцию, неторопливо вращаясь в кресле то вправо, то влево.
— Значит, так. Ероха у нас не глава преступной группировки, как следует из прозвища, а вполне респектабельный гражданин. В прошлом был директором алюминиевого завода, два года назад удачно обанкротился. Выстроил себе хижину на берегу моря, озаботился ее украшением. Мои картины Ероха покупать не станет из принципа: они тут слишком хорошо известны. И у вас не станет покупать, если вы не скажете, что выставили их на какой-нибудь зарубежный аукцион. Годится любой, но лучше какой-нибудь именитый. Скажем, «Сотбис».
— Бред! — не удержалась я. Но Макаров сверкнул глазами, и я виновато приложила руку к губам. Воцарилось минутное молчание.
— Бред для профессионала, — продолжал Макаров. — А мы говорим о Ерохине. Он всех этих ваших условностей не знает. Ему хочется купить вещь не очень дорого, но сердито. То есть, чтобы она прошла экспертную оценку у западных профи. Можете организовать свидетельство за подписью какого-нибудь англичанина или голландца? Естественно, он должен быть магистром искусствоведения.
— Запросто! Но зачем…
— Затем, что так авантажнее, — перебил Макаров. — Вы делайте, что я говорю, и все будет в шоколаде. Значит, так: предлагайте Ерохину русскую классику. Лучше всего Венецианова, у вас в галерее есть три его работы с вариациями на тему посевов. Ероха мнит себя славянофилом. Знаете, есть такой новый тип российского патриота: сначала обчищает родине карманы, а потом строит теремок в русском духе с деревянными столами и лавками. Венецианов ему понравится. Крестьянки в кокошниках и парадных туалетах, откормленные лошади, на небе ни облачка, птички поют… Не картинки, а сон нового русского патриота.
Я призналась:
— Честно говоря, я тоже подумала именно о Венецианове.
— Поздравляю, — холодно откликнулся Макаров. — Но подумать мало, его еще продать надо. Сейчас же звоните на работу, пускай там сварганят экспертное свидетельство какого-нибудь западного специалиста. Их в Москве полно ошивается, даже запрос посылать не нужно. Лучше, если свидетельство будет составлено на английском языке. Да! Конечно, никакой липы! Специалист должен быть настоящий, со всеми дипломами, разрешениями и допусками!
— Само собой, — вставила я. Покачала головой и добавила: — Глупость какая! У нас есть свидетельство о подлинности картин, которое составил ведущий эксперт Третьяковки! Профи на все времена!
— Это Ерохе без надобности, — откликнулся Макаров. — Он, как большинство русских патриотов, русских специалистов не жалует. Делайте, как я говорю, и картины улетят в мгновение ока.
— Постараюсь не ошибиться, — пообещала я с невольным уважением.
Не знаю, может, специалист я неплохой, но делец на порядок ниже, чем Макаров. В принципе, он брал те же идеи, которые приходили в голову мне, но поворачивал их немного по-другому. От этого они играли ярче, становились более привлекательными и, конечно, более выгодными.
Я допила виски, поставила стакан на стол и спросила:
— Это все? Соглашение подписывать не будем?
— Зачем? — удивился Макаров. — Для налоговой, что ли? Я и так бессонницей не страдаю!
Я лукаво прищурила глаза:
— Вы не боитесь, что я вас обману?
Макаров усмехнулся.
— Не обманете! — сказал он. — Вы девушка честная. Кстати! Как вы собираетесь демонстрировать товар?
Я удивилась:
— По каталогу. Позвоню девочкам, они вышлют нужные копии.
Макаров покачал головой.
— Нет, так не годится, — сказал он. — Сделаем по-другому.
Макаров достал из шкафа ноутбук, поднял тонкую крышку.
— Здесь электронный каталог. — Макаров нажал на клавишу, и экран расцвел эффектной картинкой. — Несолидно совать Ерохе под нос какие-то бумажки, он не поймет. А так…
— Согласитесь, картинка смотрится гораздо интереснее.
Да, Макаров снова не ошибся, — подумала я, любуясь изображением. Зрелище было намного более впечатляющим, чем простая демонстрация на листе бумаги.
— Не то слово! — ответила я, любуясь изумительным изображением. — Боюсь, что после такой демонстрации подлинный Венецианов будет выглядеть плохой копией.
— Не будет! — Макаров закрыл компьютер. — За такие-то деньги! — Он придвинул его ко мне. — Здесь полный каталог вашей галереи, — сказал он.
