Глеб хотел что-то сказать, но не успел. Игорь закричал от стойки:
— Вы где? Очередь подошла, идите сюда!
Регистрация и утомительная процедура личного досмотра заняла минут сорок. Наконец нас пригласили на посадку. Впереди меня по трапу поднимался скандалист, требовавший билет в бизнес-класс. Он успел разговориться с каким-то мужчиной и не переставая сыпал ругательствами.
— Все равно сейчас сяду в бизнес-салон! — говорил он. — Наверняка он полупустой! Билетов у них нет! Плевать мне, чего у них нет! Привык летать с комфортом и буду летать с комфортом!
— Это точно, — поддержал его собеседник, с уважением разглядывая золотую цепь на груди скандалиста. — Эти козлы нас за людей не считают!
Скандалист нагнул голову, шагнул в кабину самолета, проигнорировав стюардессу. Решительным шагом направился к входу в соседний салон, скрытый задернутой занавеской. Резко отбросил занавеску в сторону, сделал шаг и…
И остановился. Дорогу ему преградили два молодых человека с неприметными незапоминающимися лицами. Секунду длилась мучительная пауза, затем один из молодых людей вежливо осведомился:
— Вы что-то хотели?
Скандалист отчего-то мгновенно притих и даже немного съежился:
— Я… это… место свое ищу.
— Ваше место… в эконом-классе, — все так же вежливо ответил молодой человек.
Глаза его напарника исподлобья обшаривали фигуру скандалиста. Вернее, бывшего скандалиста.
— А-а-а, — проблеял тот, становясь тише воды и ниже травы. — В эконом… Да-да, я перепутал… Спасибо.
— Пожалуйста, — ответил молодой человек и задернул занавеску прямо перед его носом.
Скандалист безропотно направился к своему ряду. В его глазах застыло выражение ужаса. Он уселся в кресло и хранил молчание до самой Москвы. Мы нашли свой ряд, уселись рядышком: я у иллюминатора, Глеб посерединке, Игорь с краю. Голос стюардессы поприветствовал пассажиров, произнес заученный монолог. Через минуту включились моторы.
Глеб нагнулся к моему уху и спросил:
— Так что ты там говорила насчет моего пая в фирме?
— Ах да! — вспомнила я. — Я вот что подумала: не стоит продавать долю в налаженном бизнесе. Давай сделаем по-другому.
Самолет тронулся с места и начал разбег. У меня заложило уши. Я наклонилась к Глебу и почти закричала:
— У меня есть тридцать тысяч долларов!
Глеб перехватил мою руку и сильно дернул:
— Не ори!
Пассажиры смолкли, прислушиваясь к работе моторов. И только я была абсолютно спокойна. Потому что знала: этот рейс застрахован от любых неприятностей. А страховка находится в нескольких шагах от нас, в кейсе, прикованном к руке с обручальным кольцом на безымянном пальце. Самолет набрал высоту, покачался в воздухе, выровнялся и принял устойчивое положение. Напряжение растаяло. Пассажиры начали отстегивать себя от кресел. Послышались разговоры, негромкий смех.
Глеб наклонился ко мне и спросил:
— Ты думаешь, тридцати тысяч нам хватит?
— На первое время хватит, — ответила я. — Мы с Игорем все просчитали: оборудование, аренда яхты, аренда квартиры… Посмотрим, что получится, от этого и плясать будем. Если все выйдет так, как мы планируем, то денег хватит на собственную яхту, не то что на офис.
— Нет, мне это не нравится, — сказал Глеб после минутного раздумья. — Почему ты одна должна рисковать своими деньгами? А я что, в стороне останусь? Так дело не пойдет!
Я нежно улыбнулась:
— Не волнуйся, этот вопрос я тоже продумала. Риск поделим пополам, как и прибыль. Сделаем так: ты берешь меня в долю на своем предприятии. Скажем, тебе пятьдесят один процент московского клуба, мне сорок девять. А я беру тебя в долю на своей фирме: мне пятьдесят один процент, тебе сорок девять. По-моему, все справедливо. Если прогорим на новом месте, у нас все равно останется кусок хлеба. Как считаешь, я права?
Глеб поразмыслил.
— Я не возражаю, — сказал он. — Но при одном дополнительном условии. Ты выйдешь за меня замуж. Знаешь, Кать, я где-то прочитал, что семейные компании устойчивее держатся на плаву. Так что давай-ка, мать, заказывай платье.
— Не возражаю, — сказала я. — Но при одном дополнительном условии. Ты не будешь строить глазки официанткам. Ни за что и никогда! Учти: я страшно ревнивая! Начну устраивать скандалы и бить посуду об твою голову!
— О боже! — сказал Глеб и засмеялся. — Слава богу, что есть место, где тебе до меня не добраться.
— Что за место? — спросила я сварливо. — Хочешь отсиживаться всю жизнь в мужском туалете?
— Да ты что! Это мне в голову как-то не пришло. Нет, я знаю местечко поприятнее.
— И что это за местечко? Тюрьма?
— Под водой, — объяснил Глеб. — Я, слава богу, профессиональный ныряльщик, а ты плавать не умеешь! Вот так!
Он показал мне язык и радостно засмеялся.
«Ничего, я быстро научусь», — хотела пообещать я, но вовремя прикусила язык. Посмотрела на Глеба, одарила его нежной улыбкой и чмокнула в щечку. Жаль, мама не видит, она бы мною гордилась. Я наконец усвоила ее уроки и научилась держать язык за зубами.
Как говорит мама, «есть фразы, которые лучше произносить после свадьбы».
