Слуги посла действительно внесли пузатые красно-коричневые кувшины, в каких обычно хранили запасы гиксосы.
— Для того чтобы доставить их тебе, градоправитель отрядил воинов из своей личной охраны. Мы миновали многие селения. Гиксосов в округе нет. Земледельцы заняты мирным трудом. Все надеются на тебя. В Коптосе с нетерпением ждут царицу Свободу.
— Градоправитель уверен, что враги не вернутся? Он действительно одержал победу?
— Одержал, царица. Иначе разве бы он отправил открыто послов с дарами в мятежные Фивы? Тити — человек осторожный, будь враги рядом, он бы не стал рисковать. Мы ведь достаточно от них натерпелись.
Яххотеп вспомнила, как они вместе с мужем однажды гостили недолгое время в Коптосе. Тогда градоправитель рассказывал им, что, по его мнению, к восстанию следует готовиться втайне, не торопясь. Сам он прикидывался союзником гиксосов, занявших Коптос, верным слугой правителя Апопи.
— Отнесите кувшины в кладовую, — приказал управитель царского дома Карис.
— Сегодня ты отобедаешь с нами, — сказала послу царица Яххотеп. — Я хочу услышать подробнейший рассказ об освобождении Коптоса.
Самым голодным выглядел, как всегда, Весельчак Младший. Если бы не гневный взгляд хозяйки, он бы непременно схватил что-нибудь с одного из многочисленных блюд, вносимых прислужниками в пиршественный зал. Пес смотрел умильно и жалостно, делал вид, будто его давным-давно не кормили, и всегда отыскивал среди гостей самого наивного, сердобольного, который спешил потихоньку дать ему кусочек повкусней.
— Но, насколько я понимаю, гиксосы по-прежнему стерегут все караванные пути? — спросила Яххотеп у коптосского посланника.
— Скоро их власть окончится повсюду, царица. Нужно только захватить и разрушить те укрепления, что они возвели в пустыне вплоть до побережья Красного моря.
— Есть ли у градоправителя Тити подробная карта этих укреплений?
— Конечно же есть! Торговцы охотно приводят к нам теперь караваны. Они тоже были бы счастливы сбросить ненавистное иго. Следуя их указаниям, мы окружим крепости одну за другой, возьмем их врасплох и сравняем с землей.
Яххотеп и сама размышляла о такой стратегии: постепенно вытеснить врага из окрестностей Фив и наладить наконец торговлю. Ведь долгие годы ее подданные не видели иноземных товаров.
— Многочисленно ли войско градоправителя?
Бородатый коротышка пустился в пространные и довольно путаные объяснения. Царица старалась вникнуть в его слова. В рассеянности придвинула к себе алебастровую миску с тушеным мясом и бобами, попробовала…
Внезапно черный собачий нос уткнулся ей в руку.
— Что ты позволяешь себе, Весельчак! Прочь отсюда, наглец!
Но пес уже перевернул лапой миску и яростно лаял на коптского посланника.
Царица мгновенно догадалась, в чем дело.
Верный телохранитель не клянчил подачки — он пытался спасти ей жизнь.
— Задержите этого человека! — приказала она страже.
Тот опрометью бросился из пиршественного зала, но два дюжих воина уже преградили ему путь.
— Бобы, что он привез мне в дар, отравлены. И я их ела.
9
Изнемогая от боли, царица опустилась на низкое деревянное ложе. Тетишери склонилась над ней, отерла ей лоб полотном, смоченным в душистом травяном настое.
— Он во всем признался, — доложил Хирей, лично присутствовавший при пытках, развязавших посланнику язык. — Это он отравил бобы смесью клещевины и скорпионьего яда. Если бы Весельчак не почуял дурного, ты была бы уже мертва, царица!
Верный пес, ни на минуту не отходивший от хозяйки, лежал неподвижно у нее в ногах, положив морду на вытянутые лапы.
— Его и вправду прислал к нам градоправитель Коптоса? — едва слышно спросила Яххотеп.
— Вправду, царица.
— Значит, он отравил меня по приказу градоправителя.
— Сомневаться в этом не приходится. Тити подослал к тебе убийцу, чтобы угодить правителю Апопи. — это очевидно.
— Мы должны захватить Коптос. И как можно быстрее, — решила царица.
Она попыталась приподняться с ложа, но невыносимая резь в желудке принудила ее снова лечь.
Тетишери захлопотала, вне себя от тревоги за дочь.
— Тебя нужно немедленно отвезти в храм Хатхор. Жрицы богини исцеляют все недуги.
Хотя царице сразу дали снадобье из льняного семени, лука, плодов рожкового дерева и таинственного растения под названием «змеиная трава», ее едва не убил долгий путь в Дейр-эль-Бахри к величественному храму, воздвигнутому фараоном Ментухотепом II.[3]
Миновав обширный двор, обсаженный тенистыми деревьями, свита царицы приблизилась к храму. Перед каждой колонной высилась огромная фигура фараона в красной короне и ниспадающих белых ритуальных одеждах. Суровые глаза, громадные ладони и черные ступни фигур внушали ужас и почтение всякому, кто подходил к святилищу.
Единый во многих лицах, царь, облаченный в магические цвета перехода к вечной жизни — красный, белый и черный, сам охранял главную святыню, символ первозданного холма, вышедшего из вод и породившего божественное дитя, «осветившее землю, что пребывала во мраке».
Здешние жрицы издавна почитали наряду с Хатхор богиню Сехмет. Ее древнее изображение возвышалось на цоколе над каменным резервуаром, полным воды. Сюда погружали для исцеления от самых тяжелых болезней.
— Я, Тетишери, вверяю вашим заботам царицу Египта. Ее отравили.
Яххотеп была без сознания. Хирей нес ее на руках.
— Читайте вслух магические слова, высеченные на цоколе, — приказала верховная жрица.
— О, приди тот, чье имя сокрыто даже от вечных богов. Создавший небо, и землю, и все сущее на земле. Ты сам небо, земля и воздух, перед тобой рассеется всякое зло. Даруй исцеление просящей тебя.
Вода в каменной чаше подернулась рябью и заклокотала.
— Боги благосклонны к страждущей. Разденьте ее и погрузите в чашу.
Пока Тетишери и другие послушно исполняли веление жрицы, та совершила возлияние богине Сехмет. Ее помощница собрала драгоценные капли, стекавшие с иероглифов магической формулы, в сосуд. Теперь они вобрали в себя божественную силу.
Освященной водой она окропила грудь Яххотеп, пребывавшей в глубоком обмороке.
Семь раз кропили царицу, моля богов об исцелении. Потом верховная жрица повелела всем отойти.
— Выживет ли моя дочь? — спросила Тетишери с ужасом и отчаянием.
Верховная жрица ничего не ответила.
