— Налево. — Мамба развернула пластинку жвачки, якобы на сочных тропических фруктах, и сунула в рот. — Потом прямо.
— Делается, мэм, — кивнул водила и надавил на газ.
И машина покатила дальше улочками Гарлема. Даром что мокрого, но всё такого же неумытого: вереницы облезлых домов, заколоченные окна, граффити на стенах, грязь, бутылки, шприцы и презервативы под уличными скамейками. Главная червоточина Яблока.
— Вот здесь останови! — властно приказала Мамба, глянула таксисту в глаза и с видом щедрой благодетельницы сунула ему обёртку от жвачки. — Держи. Сдачи не надо.
— О мэм, спасибо, мэм. — Тот убрал бумажку поглубже в карман, не ведая, что скоро будет гадать: и куда же завалилась стодолларовая купюра?
Мамба раскрыла зонтик и зашагала вперёд под нью-йоркским дождём, совсем не таким холодным, как казалось из окна. Путь её лежал через площадь, мимо заброшенной церкви, к огромному дому, отчётливо напоминавшему «Титаник» после столкновения с айсбергом. В борту виднелась стальная дверь, ведущая в полуподвал, а на фасаде блистала преувеличенными формами неоновая дива и ярко полыхала вывеска: «Black Magic Woman».
Слов нет, «Титаник» был обшарпанным и неказистым, зато действительно непотопляемым. И к тому же давал приличный улов. А всё потому, что здесь у штурвала стоял не какой-нибудь раздолбай, способный проморгать айсберг в апрельской ночи. У здешнего капитана рука была железная, способная выдерживать верный курс.
Вот и сейчас Мамба с ходу показала свою хватку, куда там пресловутому леопарду.
— Как стоишь, гад! — страшно зашипела она на вытянувшегося швейцара. Наорала на уборщицу, недостаточно стерильно обработавшую туалет. И с оскалом раненой пантеры пообещала шеф-повару: — Смотри пойдёшь у меня в «Макдональдс». А яйца твои останутся здесь… Дерьмом людей кормишь!
После чего, уединившись в служебном кабинете, она отведала рому, закурила гаванскую сигару и открыла дверь в секретную кладовку, оборудованную тут же, при её служебном кабинете.
Думаете, что там хранилось? Может, драгоценная икра белуги-альбиноса «алмас» или мраморная говядина от японских коров, которым каждый день делают профессиональный массаж[43]?.. Нет. Там сидел огромный мускулистый негр. И смотрел, не отрываясь, в одну точку.
Только не надо гастрономических ассоциаций! Мамба вовсе не планировала сотворить из него тартар для вечеринки в стиле каннибализма. На табуретке сидел законный муж Мамбы, в крещении Абрам, которого она своими руками — Боги, когда это было? — превратила в зомби. Для его же блага и притом по высшему классу. Абрам был не обычным зомби, телом без души, про которых белые снимают глупые «ужастики», а так называемым астральным. Любящая супруга просто взяла его сущность, его «маленького доброго ангела», посадила в специальный горшочек гови… да и убрала от греха подальше. Чтобы ни пьянок, ни маковой вытяжки, ни баб на стороне, ни драк, ни поножовщины, ни полиции… И прочего, чем отравили белые душу могучего Мбилонгмо. Теперь Абрам делает только то, что велит ему делать мудрая Мамба. Либо сидит вот так и смотрит, не отрываясь, в одну точку…
— Эй, любимый муж, подъём! — Войдя в спёртый полумрак, Мамба щёлкнула пальцами перед носом сидевшего. — Давай-давай, подъём.
Она напоминала опытную укротительницу в клетке крупного хищника. Такого опасного… и такого беспомощного в мире, с которым справиться может только человеческий разум.
— А? Что? — Негр всхлипнул, дёрнулся спросонья, поднял налитые мутью глаза. — А-а-а, жёнушка… Сара.
Читатель, помните анекдот? В компании один из приятелей уже всех задолбал еврейскими анекдотами. Ему говорят — хватит, утомил, смени пластинку. Он с лёгкостью соглашается, кивает и начинает: «Идут, значит, по пустыне два негра — Абрам и Сара…»
Есть и ещё анекдот. Едет в нью-йоркской подземке еврей. Рядом с ним сидит негр, и еврей вдруг замечает, что тот читает газету на идиш. Улучив момент, он наклоняется к попутчику и тихо спрашивает: «Любезный, неужели тебе мало, что ты негр?»
Можно продолжить и с привлечением кондовых реалий. Нет нужды представлять Вупи Голдберг, гениальную актрису, чьё присутствие неизменно украшает любой фильм. Так вот, она весьма темнокожая. А Голдберг — её настоящая фамилия, доставшаяся совсем не просто так…
— Признал, стало быть, — вздохнула Мамба, достала мятую купюру и вручила Абраму. — На, держи. Вперёд, мыться, бриться, менять бельё, сюда возвращаться не позже обеда. Виски и джина не пить, с падшими женщинами не общаться, морды полицейским не бить. Всё понял? А ну-ка, повтори!
— Мыться, бриться, менять бельё, возвращаться не позднее обеда. — Негр поднялся, смахнув панамой пыль с потолка. — Виски и джин не пить, с падшими женщинами не общаться. Я всё понял. Уже давно.
Звавшийся когда-то Мбилонгмо, он до сих пор выглядел законченным людоедом. Эбеновый, двухметровый, косая сажень, на лице жуткие шрамы. Рядом с таким и Майк Тайсон за мать Терезу сойдёт.
— Ладно-ладно, вали давай! — махнула рукой Мамба, взглянула напоследок в глаза и вздохнула по-настоящему тяжело. — Эх ты, непутёвый… Великий охотник, такую мать.
Мбилонгмо действительно был когда-то Великим охотником. А также Лучшим следопытом, Палачом вождя, умелым и могучим воином. Давным-давно, за тридевять земель и морей, там, где дыхание океана ласкало ветви акаций. А здесь, в этой цивилизованной стране, презренный ниггер Абрам сбегал с плантаций, давал жару южанам на войне, бил морды копам и белым гиенам вообще, всё глубже погрязая в разврате, выпивке и маковом соке…
Пока Мамба не вмешалась в его судьбу. Той самой железной капитанской рукой, способной удержать на плаву не только «Титаник». И всем сразу стало легче. И Мбилонгмо, и Мамбе, и маленькому доброму ангелу.
«А уж полицейским-то, мать их!..» — мрачно усмехнулась Мамба, быстро взглянула на часы и вытащила мобильник:
— Привет, главнокомандующий, давненько не слышались… В общем, давай по второму варианту… Как? Что? Это ещё почему? Кто у нас генерал? Ты или я, такую мать! Всё, действуй, даже слушать не желаю. Буду примерно через неделю. Конкретные сроки уточню. И Бога ради, ты уж не разочаровывай меня… Пока.
Фыркнув, она прижала отбой и выругалась последовательно на нескольких языках. Вплоть до таких, чья грамматика сразила бы наповал европейских лингвистов. «А ведь и в самом деле редкостный засранец. Американская вонючка. Считает себя пупом земли. А что? Законы не писаны, всё шито-крыто, везде зелёный свет. Знай втирай очки мировому сообществу, дескать, ход истории объективен и никакой Игры нет. Зато имеют место быть пришельцы, естественный отбор и летающие тарелки. И человечество свято верит в инопланетян, законы эволюции и линейный ход бытия. Не желая понимать, что жизнь — игра и скоро игре той конец. А впрочем…»
Мамба вытащила сигару, макнула в ром и стала раскуривать. «А впрочем, в неведении пребывать легче всего. Как говорил этот англичанин… трое в лодке… чего не видит глаз, того не чувствует желудок. Тем паче от чёртовой Игры уже кишки выворачивает…»
