— Всегда, сэр!
— До связи, — сказал я, возвращая трубку ухмыляющемуся сержанту.
— Вы самый великий человек, сэр! — сказал он.
— Я знаю, сынок.
На горизонте показался стоящий на якоре эсминец; ловко заложив вираж, Трейвис направил наш катер к нему.
— И на этом судёнышке рыбачит ваш адмирал? — спросил я, рассматривая нависающие над нами пушки.
— Так точно, сэр!
— На кого же он рыбачит на таком судне?
— Адмирал не любит акул, однажды они сожрали его лучшего друга.
Мы пришвартовались у левого борта. Быстро взбежав по трапу, я начал искать глазами Хаджета, но его нигде не было видно. Зато ко мне подбежал капитан корабля и вежливо улыбнулся.
— Вы специальный агент президента, сэр?
— Зовите меня просто мистер Тед. Где сейчас находится мой старый друг Хаджет?
— На корме, сэр, у пулемёта закончилась лента и адмирал начал кидать гранаты. Ему лучше не мешать в такие моменты...
— Сам разберусь, — отрезал я. — Где у этого корыта корма?
— Вот сюда, сэр. Я вас провожу, — сказал капитан и повёл меня за собой по начищенной до блеска палубе.
— У вас здесь чисто, — похвалил капитана я.
То т расплылся в улыбке: этим воякам комплименты нравятся даже больше чем девушкам.
О приближении кормы я понял, услышав трёхэтажный мат в мастерском исполнении, а затем увидел и самого Хаджета. Он был хорош в своих похожих на парус ярко жёлтых шортах, тельняшке и с бутылкой виски в руке. В его зубах была сигара, а взгляд не предвещал ничего хорошего, но, едва заметив меня, лицо адмирала озарила улыбка.
— Теди, дружище, ты приехал мне на помощь!
Вежливо вырываясь из его объятий, я старательно уклонялся от поцелуев, которыми адмирал осыпал меня.
— Зачем ты так нажрался?
— А сам что, лучше? — обиделся Хаджет.
— Я выпил всего пол-литра текилы, так — для аромата. У меня к тебе серьёзный разговор, друг мой.
— Валяй, — пробурчал адмирал, метко кидая бутылкой в убегающего капитана.
— Мне нужен самолет с наибольшей дальностью полёта.
— У нас на базе есть Ф-317, летает не особо далеко, но незаметно для радаров. Кого собираешься бомбить? У меня есть двенадцать ядерных бомб, если что...
— Да нет, старина. Миссия будет сугубо разведывательная. Мы берём пассажира тарелки и летим на поиски его подружки, а ты обеспечиваешь нам военное прикрытие.
— Устроим войнушку, — хихикая, сказал Хаджет, — разбомбим пару стран третьего мира, а потом ударим по китайцам!
— Позже. Пока только разведка.
— Ладно. Хватит о делах, пойдём лучше поохотимся. У меня там пол ящика гранат осталось.
Следующие двадцать минут мы с Хаджетом кидали в океан гранаты. На поверхности, помимо акул, плавало несметное количество другой рыбы; охота была такая, что нам бы позавидовал любой активист «Гринпис». Помимо обилия рыбьих трупов, поверхность моря была затянута кровавой плёнкой, служащей приманкой для акул. Отличный мог бы получиться фоторепортаж на тему «Служба в ВМФ США». Когда у нас оставалось три гранаты, над морем показался самолёт. Завидев его, Хаджет нахмурился.
— Я что-то не припомню, что запрашивал воздушную поддержку для рыбалки!
— Не переживай, приятель, это моя инициатива. Личный вклад по борьбе с расизмом в рядах ВМФ. Сейчас мы с тобой увидим как мужественный капитан Рей Джексон, известный саксофонист и защитник прав афроамериканцев, выполнит прыжок без парашюта в океан.
— Лейтенант Скотт, принесите мне бинокль. Живо! — заорал Хаджет своему адъютанту, стоящему на том расстоянии, куда не долетали бутылки.
— Хаджет, — скромно напомнил я.
— Два бинокля и ящик холодного пива! — исправился адмирал.
Присаживаясь рядом с адмиралом на удобный шезлонг цвета хаки, я позволил себе поинтересоваться:
— Как ты думаешь, старина, у капитана Джексона есть шансы?
Открывая принесённое лейтенантом пиво, Хаджет на секунду задумался.
— В принципе были случаи. Одного моего знакомого генерала, когда он ещё был лётчиком, как-то раз подбили над Персидским заливом и он с двух километров упал в океан. Выжил, но стал буддистом.
— Значит, шансов нет, — резюмировал я.
— Увидим, — сказал адмирал, протягивая мне бинокль.
Приблизившись к эсминцу, самолёт сделал вираж, а через мгновение от него отделилась маленькая точка и, кувыркаясь, полетела вниз.
— Я даже отсюда слышу, как он матерится, — ухмыльнулся адмирал.
Вперив взгляды в бинокли, мы, не отрываясь, смотрели на парящего как коршун Джексона. Я даже отчётливо увидел его оскаленное лицо.
— Точно ругается, — согласился я.
Наконец, подняв тучу брызг, Джексон приводнился возле нашего корабля, угодив прямо в вонючее пятно, которое недавно служило нам приманкой для акул.
— В яблочко. Лётчику медаль за удачное бомбометание, — распорядился Хаджет. — Теди, пойдём, посмотрим на результат.
— Ставлю сотню, что Джексон погиб как герой, — сказал я.
— Принимается, — кивнул адмирал.
Катер, на котором я прибыл, подъехал к месту падения капитана и моряки вытащили из воды тело Джексона.
— Кажется, ты выиграл, — расстроился Хаджет.
Внезапно Джексон открыл глаза и начал дубасить держащих его моряков, но те быстро его скрутили.
— Проиграл, — сказал я Хаджету и, повернувшись к его адъютанту, приказал, — приведите капитана сюда!
Через пять минут капитана Джексона привели к нам. Нервно кусая губы, он отчаянно таращился на нас. Вид у него был забавный: к могучей груди прилипла голова макрели, а шею опутали акульи кишки.
— Ты понял, за что тебя подвергли наказанию? — спросил его я.
— Кто вы такой?! — закричал капитан. — Что вы себе позволяете?! Я офицер!
— Прикуси язык, салага! — возмутился Хаджет. — Перед тобой личный агент президента США и твой адмирал.
— Извините, сэр, — сразу сник Джексон, — но я не понимаю, что происходит.
— Ты подрывал боевой дух американских моряков своей игрой на саксофоне, капитан. А это серьёзное преступление, — сообщил я.
— Но какая здесь связь? — удивился Джексон, поправляя брюки, из которых выпала медуза, оставив на палубе склизкое пятно.
— Связь… — задумался я, — связь есть. Ты, конечно же, знаешь сержанта Трейвиса?
— Трейвиса Маккарти? Причём здесь этот болван?
— При звуках твоего сакса парень писается. Его подчинённые, видя, как их взводный писается, начинают переживать, у них развиваются фобии. Они делятся своими страхами с другими солдатами, те пишут письма родным, в итоге страдает ещё и гражданское население. А всё потому, что один капитан возомнил себя Луи Армстронгом! Где твоя гражданская ответственность? Я уже не говорю о чести офицера. Ты позор нашей армии, Джексон!
