Обращаться к ней, если они были формально не знакомы, было нарушением этикета. Но что могло сравниться с его дерзким поцелуем? Лорд Александр не был рьяным сторонником приличий, что позволило ему обыскивать кабинет ее отца.
Зачем он это сделал? Эмилия была озадачена и несколько возмущена. Он нарушил неприкосновенность их дома. Окно ее балкона было заперто на ключ, как и ящики отцовского стола. Очевидно, справился как-то с замками, что само по себе странное умение для сына герцога.
— Не люблю толпу. — Это было правдой, но Эмилия боялась, что выдает себя слишком заметной дрожью в голосе. Сейчас он был совсем близко. С такого расстояния — только руку протяни — он внушал робость, отчасти благодаря своему росту и впечатляющему развороту плеч. Они смотрели друг на друга, и его угольно-черные брови поползли вверх над поразительными глазами, темными, как ночное небо. — А вы что здесь делаете, милорд?
— Мне нужно было переговорить с леди Фонтейн. Возможно, вы нас слышали, — сухо добавил он. — Думаю, это справедливо. Я шпионил за вами, а вы за мной. Полагаю, мы сравняли счет. Я не замечал вашего присутствия, пока вы не пошевелились, и сразу понял, что видел, что за деревом кто-то стоит.
Эмилия могла бы попытаться все отрицать, но она ненавидела ложь не меньше, чем привычку подслушивать.
— Я не собиралась подслушивать вашу беседу с… вашей подругой.
— Точно так же я не собирался вас целовать. — Его прекрасно очерченные губы изогнулись в чертовски обаятельной улыбке. — Но в отличие от вас не сожалею, что оказался в нужном месте и в столь подходящий момент. Кстати, Габриэлла мне действительно друг, однако по запинке в вашем голосе я могу заключить, что вы не совсем понимаете, какого рода дружбу я имею в виду. В прошлом у нас были отношения особого характера, но с этим покончено.
По крайней мере он не собирался отрицать, что проник в чужой дом. При упоминании о поцелуе, не говоря уж про открытый намек на любовную связь с обольстительной леди Фонтейн, девушка отчаянно покраснела.
В ту ночь ей следовало залепить ему пощечину. Любая истинная леди поступила бы именно так. Но почему она этого не сделала? Что ж, она пыталась вообще не думать об этом. Не думать о нем.
Но это оказалось невозможным.
Стараясь, чтобы голос звучал холодно, она произнесла:
— Меня не касается, что вы делаете и с кем вы это делаете.
— Справедливое замечание.
Эмилия отлично знала, что ей следовало бы сделать. Возмущенно пройти мимо него и отправиться в бальный зал. Слава Богу, было темно и он не мог видеть ее вспыхнувших щек.
— И очень дерзко с вашей стороны вспоминать о той бесцеремонности, которую вы себе тогда позволили.
— Ваша тетя, несомненно, уже рассказала вам, что соблюдение правил приличия значится в моем списке добродетелей, — возразил он холодным, насмешливым тоном. — А что еще она вам сообщила, когда вы расспрашивали обо мне? — Его огромная фигура преградила ей путь. Лунный свет играл на прекрасно вылепленных скулах. — Полагаю, вас уже предостерегли насчет джентльменов, пользующихся дурной славой.
— Как самонадеянно думать, что я о вас расспрашивала!
— Было очевидно, что вы перемывали мне кости, точно так же, как и я наводил о вас справки только что. Если честно, на вашем месте я бы умер от любопытства, желая узнать, зачем я забрался на ваш балкон.
— Вы читаете мои мысли. Думаю, что имею право на объяснения. Так что же вы делали на моем балконе? Кстати, могу предположить, что именно вы шарили в ящиках отцовского стола. Он был в ярости, когда обнаружил, что они не заперты. Уверена, вы согласитесь — его можно понять.
— Боюсь, у меня нет права объяснять.
Изумленно приоткрыв губы, девушка молча смотрела на него. Она и не знала, что следует сказать в столь щекотливый момент. Несправедливо! Ясно, что он куда меньше ее искушен в остроумных ответах — и бог знает в чем еще. А она в проигрышном положении.
Он рассмеялся. Тихий мужской смех, от которого участилось биение ее сердца.
— Знаю, это звучит как насмешка. Но, как ни странно это чистая правда. Я действительно не могу вам сказать, иначе нарушу слово. И пусть я весьма легкомысленно отношусь к некоторым правилам поведения джентльмена, но данное слово для меня дело святое, теперь могу ли я сделать вам комплимент? Вы сегодня просто восхитительны.
— Вы не можете так легко уйти от ответа.
— Нам придется остановиться на этом, поскольку я только что объяснил, что сейчас не имею права отвечать. Но мое восхищение вполне искренне. Мне нравится на вас этот оттенок голубого.
— Благодарю. — Она старалась, чтобы голос звучал спокойно, но ее состояние было далеким от спокойствия.
Он считал ее прекрасной. Он так и сказал бывшей любовнице. Цветистые комплименты, сказанные в лицо, — это одно, однако услышать такое от человека, который не подозревает, что его подслушивают, гораздо приятнее.
К черту! Почему из всех молодых людей, с которыми она познакомилась в Лондоне, лорд Александр оказался самым интригующим? Самым привлекательным, если начистоту. Но разве это могло бы служить оправданием, если бы тетя Софи поймала ее наедине с ним в темном саду?
«Мой муж не может похвастать столь выдающимся достоинством, как вы, мой дорогой…»
Его… Он и вправду такой выдающийся?
Откуда такая мысль, которая не пристала леди? Его откровенная мужественность сбивала ее с толку.
— Мне пора возвращаться, — сказала она, указывая на стеклянные двери бального зала, приоткрытые ровно настолько, чтобы слышать чарующие мелодии оркестра. — Меня хватятся.
— Все уже привыкли к вашим частым отлучкам.
Она слышала, как объяснила ее любовь к уединению леди Фонтейн, и ее руки сжались в кулачки.
— Вы все ошибаетесь насчет причин, — спокойно сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Впрочем, я не обязана объяснять — ни вам, ни кому-нибудь еще.
Он склонил голову:
— Принято. Мне просто любопытно почему.
— Я не очень люблю танцевать. — Маленькая ложь, потому что танцевать она обожала. Но перенапрягаться было неразумно. Ей решительно не хотелось доводить дело до неизбежных последствий.
— Я тоже танцую лишь изредка.
Откуда у нее ощущение, что он над ней смеется? Эмилия силилась рассмотреть выражение его лица, но в неверном свете луны видела только, как слегка приподнялись его темные брови в немом вопросе.
— А теперь, когда мы установили нашу взаимную неприязнь к вальсам и прочим прыжкам под музыку, не желаете ли вместо танцев прогуляться со мной по саду?
— Мы даже не представлены друг другу.
— Дорогая, мы целовались. По-моему, это лучший способ знакомиться. — Прекрасные губы чуть улыбнулись, и она поймала себя на том, что не сводит взгляда с его рта, вспоминая, каково это было — чувствовать их теплое и настойчивое прикосновение.
