— Последняя встреча, припоминаю, была более приятна, — признал я, вспоминая ее роскошные апартаменты в отеле и приятную беседу об угрозе нападения некронов. Затем созрел наконец очевидный вопрос: — Какого варпа ты здесь делаешь?
Эмберли вновь улыбнулась:
— Полагаю, то же, что и ты. Пытаюсь спасти Периремунду от заражения генокрадами. Хотя я надеялась, что у Киша будет возможность объяснить происходящее раньше, чем ты вляпаешься в него сам.
— Я бы тоже предпочел этот вариант, — с чувством сказал я, прежде чем весь смысл сказанного дошел до моего сознания. — Ты хочешь сказать, что Арбитрес уже знают?
— Конечно же знают. Почему, как ты полагаешь, они настаивали на том, чтобы для подавления восстания была прислана Имперская Гвардия? Ты же знаешь, что СПО непременно должны быть подвержены порче.
Я кивнул. Мне доводилось видеть то же самое на Гравалаксе, а до того на Кеффии.
— Значит, инвазия уже глубоко укоренилась?
Эмберли вроде бы кивнула, хотя при обилии скобяных изделий, надетых на нее, я могу и ошибаться.
— Хуже, чем на Гравалаксе, насколько я могу судить. Мы избавились от патриарха, что должно их немного замедлить, но не пройдет много времени, как разовьется другой чистокровный, чтобы занять его место, уж тут можно побиться об заклад. — Она слегка повернула голову со слабым жужжанием сервомоторов и кинула взгляд на Земельду, которая все еще стояла за моей спиной с открытым ртом и безжизненно свисающим из руки стаббером. — Может быть, представишь меня своей маленькой подружке?
— Земельда Клет, — произнес я, переводя взгляд с одной женщины на другую так, будто мы лишь случайно повстречались где-нибудь на светском рауте, — которая, к несчастью, оказалась вовлечена в эти события. Земельда, это инквизитор Вейл, мой давний друг.
— Инквизитор?
Лицо Земельды побледнело настолько, насколько это вообще возможно, и на секунду показалось, будто она собирается удариться в бега просто из принципа, но затем здравый смысл победил, и она приросла к месту. Эмберли кивнула и улыбнулась теплой дружеской улыбкой, которую, как ей, видимо, казалось, люди должны были считать успокаивающей.
— Из Ордо Ксенос. Так что, если ты не из чужаков, беспокоиться на мой счет не стоит.
— Все ясно. — Продавщице закусок было ясно далеко не все, но она тем не менее попыталась улыбнуться. — Знаете, мне никто не поверит, что я повстречала настоящего инквизитора и настоящего комиссара.
Девушка снова посмотрела на меня, и что-то, казалось, в ее взгляде переменилось.
— Ой, я только что сообразила, вы ведь тот самый комиссар Каин — тот, кто освободил Перлию и все такое прочее.
Как ни лестно быть узнанным такой привлекательной (как я оценил теперь, когда появилось на это время) молодой женщиной, я все равно ощущал, что меня охватывает беспокойство. Болтовня ее казалась мне не более чем запоздалой шоковой реакцией, что было бы неудивительно в подобных обстоятельствах.
— Ну, тогда точно никто не поверит, что я все это не выдумала.
— Боюсь, у тебя не будет возможности кому-нибудь рассказать, — мягко сказала Эмберли, очевидно приходя к тому же выводу, что и я. — Мое присутствие здесь является секретом, как и настоящая природа противостоящего нам врага.
Эмберли подняла правую руку, и я поймал себя на мысли о том, не собирается ли она решить эту проблему короткой очередью из болтера, но инквизитор всего лишь потянулась и открыла ящик со снедью на трицикле Земельды. Оттуда она извлекла кусок сероватого цвета выпечки, проделав это с удивительной ловкостью, учитывая массивность механических клешней, что облегали в данный момент ее руки, но затем остановилась с выражением печали на лице.
— Прошу прощения, у меня с собой совершенно нет мелочи. У этого платья не предусмотрено карманов. Кайафас, не сможешь одолжить мне пару кредитов?
— Полагаю, что смогу.
Порывшись в карманах шинели, я выудил пригоршню монет.
Земельда только покачала головой:
— Да забудьте. Вы только что спасли мне жизнь. Порция глопов — меньшее, чем я могу за это отплатить. — Она пожала плечами. — В любом случае термоизоляция пробита, они не так долго останутся достаточно теплыми, чтобы их продавать. Так что угощайтесь на здоровье.
По правде говоря, закуски эти не показались мне такими уж аппетитными, но у Эмберли, очевидно, выдалось напряженное утро (насколько в действительности напряженное, я узнал позднее), так что она набросилась на них с таким же рвением, как и Юрген, когда сообразил, что еду эту предлагают совершенно бесплатно.[17]
— Жить будет, — набив полный рот восстановленными белками, доложил мой помощник, кидая последний раз взгляд на Найта, который теперь, когда кровотечение было остановлено, а спаситель его оказался с подветренной стороны, смотрел гораздо веселее. — Хотите, чтобы я позаботился об остальных?
— Не имеет смысла. — Эмберли слизнула вытекшую начинку с уголка рта и поглядела на экран ауспика, встроенный в ее шлем. — Поблизости не отмечается больше никакой жизнедеятельности, так что мы можем просто продолжить наш путь.
— Путь куда? — спросил я.
Эмберли кинула взгляд на крышку того люка, из которого появилась совсем недавно.
— А ты как полагаешь? — намекнула она, в то же время одной рукой взваливая Найта себе на плечо.
— А что с трупами? — задал я новый вопрос. — Если присутствие генокрадов должно оставаться в секрете…
— Это не проблема, — радостно заверила она, походя отсоединяя что-то от подвески на силовых доспехах и кидая в сторону. — Вокруг столько разлитого прометия, что он превратит все улики в пепел.
Она сделала пару шагов в сторону темной дыры в проезжей части и оглянулась на нас:
— Я бы на вашем месте прибавила шагу. Таймер инферно поставлен всего лишь на две минуты.
Этого было вполне достаточно, чтобы привести меня в движение, уж вы можете быть уверены. Остановившись лишь для того, чтобы ухватить Земельду под руку и настойчиво заставить ее пошевеливаться, — это потому, что один раз я уже имел возможность прошвырнуться по зараженным генокрадами подземельям в компании Эмберли и желал, чтобы между мною и возможными неприятностями стояло как можно больше теплых тел, — я припустил к люку. Мы едва успели плечами задвинуть за собой тяжелую металлическую крышку, когда земля над нашими головами вздрогнула и с едва заметным шорохом с потолка полетела пыль, оседая на моей фуражке, потерявшей от этого часть своего блеска.
Земельда робко откашлялась.
— Простите, — сказала она, выглядя довольно потерянно в свете люминаторов, встроенных в костюм Эмберли, — но что нам делать теперь?
