ерундой.
Отчисление это еще не приговор. Можно восстановиться или перейти на учебу в другой универ.
А если окажусь в его полной власти, то это конец.
Холодею, понимая, что именно так в любом случае и будет. Он же так просто меня не оставит.
Сейчас уехал. Отпустил. Но лишь на время. До завтра.
Еще и хочет, чтобы я ему отвечала.
Обнимаю себя руками. Подхожу к окну. Прислоняюсь лбом к прохладному стеклу. Вижу, как Айдаров выходит с нашего крыльца, направляется к своей машине. Вдруг останавливается, оборачивается и смотрит наверх.
Как будто прямо на меня.
Он словно везде чует мое присутствие. Безошибочно считывает. Наверное, даже если сумею от него сбежать, он меня на этом своем животном чутье и выследит.
Отхожу от окна. Прижимаюсь спиной к стене рядом.
Завтра поговорю с ним про универ. Даже… ответить ему постараюсь. Чтобы остался доволен, чтобы не увозил меня в свой дом раньше времени.
Мне придется с ним договариваться. В любом случае.
Однако про побег не перестаю думать.
Когда мне звонит Денис, не отвечаю. Нет сил с ним разговаривать.
И главное — а что я ему скажу? До сих пор ничего не могу решить.
Следующий день проходит в еще большем напряжении. Жду Айдарова. Понимаю, он может заявиться в любой момент. Что утром, что днем. А может быть, под вечер.
Но мой жуткий жених задерживается.
Ужин проходит, а его все нет.
— Может, не так сильно ты ему и нужна, — протягивает Алиса, пожимает плечами. — Или он другую невесту нашел.
Молча смотрю на сестру.
— Думаешь, только от меня можно отказаться? — фыркает она.
После ужина иду в библиотеку. Чтобы успокоиться, мне надо что-то почитать. Обычно книги помогают отвлечься.
У нас в доме есть отдельная комната, где установлены стеллажи. Тут богатый выбор.
Вытягиваю что-то наугад, усаживаюсь в большое кожаное кресло. Открываю книгу, но вскоре понимаю, что даже читать сейчас не могу.
Меня колотит от волнения.
Почему Айдаров не приехал? А что если он и до свадьбы не появится? С одной стороны это хорошо, а с другой — ничего не прояснится с моим универом.
Тревога нарастает.
В какой-то момент слышу голоса.
Отец. И… Айдаров?
Дверь распахивается.
Да, это действительно он.
Невольно приподнимаюсь. Закрываю книгу, прижимаю к груди.
Айдаров поворачивается к моему отцу. Смотрит на него очень выразительно.
Папа явно не хочет снова оставлять меня наедине с этим пугающим человеком, но выбора у него нет.
Он отходит.
Айдаров толкает дверь, которая тут же закрывается с жестким щелчком. А дальше мужчина шагает ко мне.
Несколько секунд — он уже вплотную. Обходит меня, останавливается позади. С шумом втягивает воздух.
— Чего ты так дернулась? — спрашивает хрипло.
Крупные ладони опускаются на мои бедра, притягивая ближе, буквально впечатывая в твердое мускулистое тело.
Это слишком резко. Порывисто. И… переходит все допустимые нормы.
До свадьбы он так делать не должен. Но я уже понимаю, что проглочу все свои возражения. Никаких замечаний не будет.
Вот только от неожиданности роняю книгу.
Та с грохотом падает на пол, и я вздрагиваю.
Айдаров прижимает меня еще крепче к себе. Его горячее дыхание обдает мой затылок.
— Давай присядем, — говорит он.
Опускается в кресло. Меня увлекает за собой. Усаживает к себе на колени. Поворачивает так, чтобы оказалась боком к нему. Заключает в кольцо рук.
Контакт теперь получается еще теснее прежнего. Кровь ударяет мне в лицо. И неловко ерзаю, пробуя хоть немного отодвинуться, отстраниться.
Однако получается еще хуже.
Положение становится откровенно непристойным.
И то, что я сейчас ощущаю…
— Вы не должны, — все-таки не выдерживаю. — До свадьбы. Нельзя так. Трогать меня и…
Затрудняюсь, как это назвать.
Сгораю от стыда, смущение и негодования.
Сейчас чувствую его. Всего! И чувствую то, в каком он состоянии. Особенно когда я неосторожно веду бедрами, стараясь ускользнуть. Но положение лишь усугубляется.
— Не должны, — повторяю нервно.
— Не должен, — соглашается он. — Но я так хочу.
Наши взгляды встречаются.
Его — тяжелый, давящий, пронизывающий насквозь.
И мой — испуганный, загнанный, смятенный.
А в следующую секунду Айдаров жадно накрывает мои губы своим ртом. Впивается так, что дыхание перехватывает.
Он целует, и словно в темную бездну затягивает.
14
Его язык властно проскальзывает в мой рот. Жестко сплетается с моим. Захватывает мощным толчком.
Дыхание перехватывает. Кислород раскаленным комом забивается в груди. Дрожь пробегает по телу раскаленными импульсами.
Тяжелая ладонь опускается на мой затылок. Уже привычным жестом. Пальцы вплетаются в мои волосы, растрепывают пряди, пробуждают волны колючих мурашек.
Могу сравнить это лишь с его прошлыми поцелуями. В саду. В гостиной. Но на самом деле это даже с теми моментами несравнимо.
Айдаров буквально вбивается в меня. Вгрызается. Завладевает моим ртом так, будто всю душу вытянуть жаждет.
И кажется, у него получается.
Не могу ни дернуться, ни всхлипнуть. Под его диким неистовым напором словно растворяюсь. И чувство такое, будто моей воли не было и нет. Есть только он. Его сила. Желание. Жгучее. Острое. Несокрушимое.
Каждый новый толчком его горячего языка по моему отбивается внутри тягучей пульсацией крови. Каждый жест словно жалит. Клеймит.
Нельзя так до свадьбы целовать.
И вообще — нельзя так.
Но Айдарову явно наплевать на все запреты.
Ощущаю это особенно четко, когда массивная ладонь опускается на мою грудь. Сжимает через ткань платье, через нижнее белье. Так дотрагивается, будто на мне вовсе одежды нет.
Резко. Мощно. Меня аж подбрасывает.
Его непристойный жест действует отрезвляющее.
Срабатывает рефлекс.
Бью Айдарова ладонями по руке. Царапаю ногтями. Судорожно дергаюсь. Пытаюсь отстраниться, но крепкий захват пальцев на моем затылке не дает отодвинуться.
Нет, все. Хватит.
То, что он себе теперь позволяет, уже слишком.
Отчаянно пробую вырваться. Безотчетно двигаю бедрами, стараясь с него хоть как-нибудь сползти, соскользнуть.
И застываю. От того движения, которое ощущаю в ответ.
Меня мигом в холод окунает.
Айдаров отзывается на мою резкую попытку побега. Так отзывается, что если бы я знала, чем закончится, то застыла бы, никак ему не мешала.
Он и раньше упирался в меня. Весь он. Ощутимо. Но сейчас я чувствую, как усиливается его возбуждение. Крепнет, твердеет. За секунду. И от этого будто льдом окатывает.
Морозные иглы царапают кожу.
Айдаров все же разрывает поцелуй.
Но я уже этому не рада.
Он смотрит на меня. Прямо. Пристально. Одна ладонь так и остается на моем затылке, зарывшись в спутанные пряди волос. Вторая перемещается с груди на бедра, впечатывает меня в разгоряченное
