Когда она в нерешительности остановила лошадь, дверь распахнулась и по пропитанной влагой земле пробежала полоса теплого света. К ним вышла женщина в траурном платье вдовы. Она была немолода, но красива. Голова ее была не покрыта, плечи не защищали ни шаль, ни плащ, и шла она, не разбирая дороги.
— Вы очень вовремя, — произнесла она. — Мы как раз садимся ужинать. Отведите лошадей в конюшню. Там найдете конюха, он вам поможет, — сказала она мистеру Холлу. — А девушка может идти со мной. Наверняка она захочет помыться с дороги и переодеться. — Она протянула руку, помогая Софии спешиться, и представилась: — Я — Анна, графиня Эрролл и до женитьбы моего сына хозяйка Слэйнса. Но, боюсь, что твое имя я запамятовала.
После долгого молчания голос не послушался девушку, и ей пришлось прочистить горло, прежде чем она смогла говорить.
— София Патерсон.
— Что же, — произнесла графиня с улыбкой, выглядевшей довольно неуместно на фоне безрадостного пейзажа у нее за спиной, — добро пожаловать домой, София.
Глава 4
Кто-то стучал в дверь коттеджа.
Осознать, что раздался какой-то посторонний звук, мне удалось не сразу. Я с трудом оторвала голову от руки, растянутой на твердом деревянном столе, где она пролежала уже несколько часов. Мой ноутбук устал меня ждать и переключился на экранную заставку — мириады звезд, летящие мне навстречу, словно я на неимоверной скорости несусь сквозь вселенную.
Я поморгала, пытаясь вспомнить, как заснула, потом нажала клавишу и стала смотреть на побежавшие по экрану слова. Я не верила, что они там окажутся. Не верила, что действительно написала их. Я не умела писать быстро, и пятьсот слов за день было для меня настоящим достижением. Ну а если мне удавалось написать тысячу слов, это уже становилось поводом для праздника. Вчера вечером я написала в два раза больше, да с такой легкостью, что наутро решила, будто это мне приснилось.
Но это был не сон. Передо мной были доказательства: четкие черные буквы на белом экране. Я почувствовала себя так, как если бы открыла глаза и увидела за окном пасущегося динозавра. Неуверенной рукой я еще раз сохранила документ и послала его на печать.
В дверь снова постучали. Я потянулась, встала и пошла открывать.
— Не хотел вас будить, — извиняющимся тоном произнес Джимми Кит, хотя извиняться ему было не за что, потому что, насколько я могла судить, уже почти наступил полдень.
— Вы меня не разбудили, — солгала я и сжала зубы, чтобы подавить предательский зевок. — Прошу, входите.
— Я тут подумал, может, вам помощь понадобится. С «Агой», к примеру.
С собой он принес холод, впитавшийся в его куртку вместе с соленым морским ветром. Что творилось у него за спиной, я не могла видеть из-за тумана, который завис над волнами, как облако, слишком тяжелое, чтобы его унес ветер. Оставив облепленные грязью ботинки у двери, он прошел мимо меня на кухню и открыл дверцу печи, чтобы посмотреть на огонь.
— Погас! Так я и знал. Нужно было меня позвать.
Он выгреб золу и бросил в печь новую порцию угля. Движения его были такими быстрыми и аккуратными, что я вдруг снова подумала: чем он зарабатывает на жизнь? Или чем зарабатывал? Я спросила его об этом.
Он посмотрел на меня.
— Я был кровельщиком.
Делал и чинил крыши. «Что ж, понятно, почему он выглядит так, будто всю жизнь провел на открытом воздухе», — подумала я.
Он спросил, чем занимаюсь я, и снова вместо «в» прозвучало «ф».
— А о себе что пофедаете? — Он кивнул на компьютер и принтер, все еще гудевший на длинном деревянном столе у дальней стены. — Это фам для чего?
— Я пишу, — ответила я. — Книги.
— Да? Какие книги?
— Романы. О прошлом.
Он захлопнул дверцу «Аги» и поднялся, явно впечатленный моими словами.
— Ну да?
— Да. В романе, над которым я сейчас работаю, действие происходит здесь, в замке Слэйнс, — сказала я. — Поэтому я и хотела поселиться в этом коттедже.
— Ну да? — повторил Джимми, как будто узнал что-то в высшей степени интересное. Мне показалось, он хотел меня спросить еще о чем-то, но тут в дверь снова постучали.
— Вы сегодня нарасхват, — сказал он, когда я пошла открывать и увидела на пороге (чего подсознательно ожидала) Стюарта.
— Доброе утро. Я тут решил зайти узнать, как вы устроились, — сказал он.
— Все хорошо, спасибо. Проходите, здесь ваш отец.
— Отец?
— Да, — сказал Джимми из кухни, и кожа возле его глаз собралась в морщинки. — Что это с тобой, бездельник? Ты отродясь так рано не вставал.
Стюарт отразил выпад с улыбкой:
— Уже начало одиннадцатого, папа.
— Я знаю, сколько сейчас времени.
Он закончил разводить огонь в печке и поднялся. Я поблагодарила его, однако он, похоже, не торопился уходить. Как и Стюарт. Поэтому я спросила:
— Кто-нибудь хочет кофе? Я как раз собиралась себе сделать.
Оба Кита, очевидно, были не прочь выпить кофе. Но они не стали просто сидеть и ждать, пока я приготовлю напиток. Джимми направился в гостиную, негромко насвистывая, а Стюарт прошел вслед за мной на кухню и прислонился спиной к стене, сложив на груди руки.
— Как первая ночь прошла? Забыл вас предупредить, что окно в спальне тарахтит, как дьявол, когда с моря дует ветер. Надеюсь, это не помешало вам выспаться?
— Я вообще-то вчера вечером так до спальни и не дошла. Я работала, — сказала я и кивнула на деревянный стол.
Джимми, который как раз рассматривал мой компьютер, добавил:
— Она писатель.
— Я это знаю, — сказал Стюарт.
— Она будет писать книгу о нашем замке.
Стюарт посмотрел на меня с непонятным выражением, показавшимся мне похожим на жалость.
— Рассказывать моему папе такие вещи — большая ошибка.
Я поставила чайник на огонь.
— Почему?
— Потому что он пойдет обедать в «Святого Олафа», и к вечеру весь Краден Бэй будет знать, зачем вы сюда приехали и чем занимаетесь. О покое вам придется забыть.
— Этот бездельник сам не знает, что болтает, — вставил Джимми. — У меня нет времени на тары-бары.
— Это значит «распускать слухи», — перевел для меня Стюарт. — Но не верьте ему. Он любит рассказывать всякие истории.
— К счастью, — прибавил его отец, — ты не оставляешь меня без повода лишний раз поговорить. Это чайник?
Да, это засвистел чайник. Я приготовила кофе, и мы все вместе сели за стол. Через какое-то время Джимми посмотрел на свои часы.
— Ну, мне пора, — сказал он и со строгим видом направил на сына палец. — А ты смотри, не сиди тут долго. — И, поблагодарив меня за кофе, ушел.
