загоняя ее настолько глубоко, насколько это было возможно.
Импульсивный поступок. Глупый. Зря.
Эберли покачнулся и, ухватившись побелевшими пальцами за край стола, уставился сквозь меня осоловевшим взглядом. Я же отклонилась чуть назад и сквозь занавески посмотрела на улицу.
Светлый больше не работал. Его взгляд был устремлен на наши окна.
Чуть поодаль Охотник. Тоже смотрел в нашу сторону и принюхивался, будто пытаясь взять след.
Из соседних переулков показались еще двое Светлых. Гораздо слабее, чем тот, что в центре, но и они насторожились, уловив колебания.
Почуяли, стервятники.
Я оскалилась и еще сильнее натянула на себя щит.
Лишние эмоции – непростительная роскошь для сбежавшей королевы. Я забыла об этом.
Тем временем глава города очнулся. Тряхнул головой, пытаясь справиться с туманом в голове и собрать мысли воедино, вдохнул сипло и через силу.
— О чем это я? — в голосе недоумение.
— О том, что вы рады моему возвращению в город. И желаете мне счастливого пути до моей усадьбы.
— Твоя усадьба? — осклабился он, окончательно придя в себя, — Думаешь она все это время ждала тебя? Да ты будешь умолять, чтобы я купил ее у тебя за гроши.
— Вам настолько хочется ее заполучить? — спросила я, равнодушно выслушав его крики. — Я не собираюсь ни отдавать ее, ни продавать. Она моя. Моей и останется.
— Да кому она нужна! — завопил он, не догадываясь, что мне все известно о его алчных планах.
Пожалуй, мне здесь нравится. Место неплохое, интересное. Много речного песка и забавных людишек.
— До свидания, глава Эберли, — я едва заметно склонила голову, обозначая поклон, — передавайте пламенный привет вашему сыну и заходите в гости.
Он покраснел еще больше. Затряс жирным подбородком и заорал:
— Вон отсюда! Вон! И только посмей еще раз попасться мне на глаза!
Я покинула его кабинет с легкой улыбкой на губах. Прошла мимо стражников, больше похожих на головорезов, и спустилась вниз.
Стоило только выйти на крыльцо, как ко мне прилипли чужие взгляды. Пристальные, въедливые, пытающиеся увидеть суть, но ни у кого из них не было ни малейшего шанса.
Сколько бы они не смотрели, сколько бы ни принюхивались – перед ними стояла простая девчонка с длинной русой косой. Я же получила возможность воочию полюбоваться на толпу обескураженных Светлых и сбитого с толку Охотника.
Высшего Демона тут никогда не видели, и уж точно не ждали.
Молодой конюх, подвел Сэма.
— Ваш скакун.
В простой рубахе и широких штанах, белокурый с голубыми глазами – он тоже был светлым. Улыбался искренне, но я чувствовала, как его взгляд скользит по коже, настойчиво пытаясь пробиться внутрь.
Какой милый малыш…
Я смущенно улыбнулась:
— Спасибо. Поможете?
Он с готовностью подставил сложенные одна на другую ладони и подсадил, помогая забраться в седло. Даже бережно придерживал за голень, пока я усаживалась поудобнее.
Пытался считать ауру через прикосновение. И ничего не видел.
Между широких бровей на миг залегла хмурая складка. Не понимал.
— Все в порядке? — ласково поинтересовалась я, — могу я ехать?
— Да, конечно, — он отпустил поводья, — Счастливого пути.
— Спасибо.
— Берегите себя.
— Непременно.
По диагонали, никуда не торопясь, я проехала через площадь, все еще ощущая, что на меня неотрывно смотрят. Для видимости потрепала Сэма по гриве и спросила:
— Ну что, хороший? Устал? Едем домой. Я ужасно соскучилась.
Меня ждало знакомство со своими новыми владениями, но по дороге предстояло еще кое-что сделать.
Глава 12
Выбравшись за пределы Сандер-Вилла, я снова очутилась на грунтовой дороге. Сэм плавно вышагивал между раскатанными колеями и время от времени натягивал поводья, пытаясь ухватить пучок сочной зелени.
Я не торопила его. Мне нужно было подумать.
Из города за нами никто не увязался, да и по дороге не попалось ни одной живой души. До усадьбы оставалось немного – по узкому мосту переехать через небольшой приток, подняться на покатый холм, а там уж рукой подать.
Однако, добравшись до моста, я остановилась, а потом и вовсе свернула налево. По мягкому прибрежному клеверу добралась до песчаной заводи и спешилась.
— Стой тут.
Сэм послушно прял ушами, и стоило мне отойти, принялся безмятежно щипать траву, отгоняя хвостом назойливых слепней.
Кругом тишина. Лишь полевые жаворонки выводили звонкие трели, да стрекотали жирные кузнечики, радуясь жаркому полудню.
Людей по-прежнему не было. Как и Светлых, или Темных. Охотник тоже остался в Сандер-Хилле.
Я скинула обувь и босиком прошлась по теплой траве. Возле кромки воды остановилась, аккуратно коснулась блестящей поверхности кончиком пальца и тут же отступила, чтобы раньше времени не тревожить воду.
Приток был спокойным и теплым, с мягким песчаным дном, по которому змеями извивались темные плети водорослей.
Хорошее место.
Я разделась. Стащила через голову платье, небрежно бросив его на землю. Туда же отправила короткую нательную рубаху и белье. Нежный ветер тут же прошелся по разгоряченной коже, ласково подхватил прядь волос, вырвавшуюся из косы.
Косу пришлось тоже расплетать. Я разобрала пальцами длинные вьющиеся пряди, перебросила их через плечо на спину и еще раз осмотрелась. По-прежнему никого.
Пора.
Оторвав от нательной рубахи длинную тонкую ленточку, я намотала ее на левый кулак, а свободный кончик ухватила пальцами правой.
Закрыла глаза, обращаясь к своей сути.
— Песчаная Мать, помоги мне…
Древний наговор нашего рода сам рождался в сердце и свободной песней лился на волю. Мир, не знавший голоса демона, изумленно притих и заслушался. Я же начала медленно заходить в воду. На каждый вздох – свое слово. На каждый шаг – оборот лентой вокруг пальцев правой руки.
Песок ласково обнимал мои ступни, вода льнула ко мне. Воздух шептал:
— Дыши.
Я зашла до середины бедра и медленно опустилась на колени, так что над водой осталась только голова и плечи. Намокшие волосы липли к спине, а потом темными змеями расплывались по поверхности.
Я продолжала петь, перематывая ленточку с левой руки на правую. С каждым витком сливала в нее неподатливую силу, запечатывала, избавляя себя от соблазнов.
Наконец, вся она оказалась на правой стороне. Тогда левой ладонью я зачерпнула полную горсть речного песка и подняла его из воды. Он струился, пытаясь ускользнуть сквозь пальцы, но замер, стоило только приказать. Я медленно утопила в нем заговоренную ленту и, сомкнув обе ладони, поднесла их к губам. Выдохнула, согревая своим теплом. Потом еще раз.
С каждым моим вдохом, ленточка все больше напитывалась
