плотику (в двух шагах от кордона), куда мы спустились ополоснуться, важно подплыла дикая утка с выводком.
— Гре-е-е, гре-е, — тихонько подбадривала красноголовая чернядь свое потомство, — смелее, смелее…
Утята смешно карабкались на плотик, поближе к человеку. Забавно попискивали. Ссорились из-за хлебных крошек.
Однако не все пернатые столь доверчивы. На озере Савелькуль — небольшом водном пятачке среди гор — мы случайно увидели гнездо чернозобой гагары. В нем два яйца, размером чуть меньше гусиных, светло-коричневого цвета с черными крапинками и белесыми точками. Осторожно осмотрели находку и отправились дальше по намеченному маршруту. А через два дня снова приплыли сюда, чтобы сфотографировать гнездо. Но его на старом месте не оказалось. Яйца гагары после долгих поисков обнаружили в полутора-двух метрах от прежнего гнездовья. Потревоженная птица перенесла кладку в густую зеленую траву.
Ударяясь о борт лодки, о чем-то беспрерывно лопочут волны. Проплывают мимо берега, изрезанные бухточками, украшенные затейливыми переплетениями пестрых каменных нагромождений и редколесья. Темно-зеленое подножье утеса лижут синеватые волны. По трещинам к скалистой вершине поднимаются белоствольные березы и меднокорые сосенки. Удивительно их жизнелюбие. То одинокое дерево увидишь у самой воды, то засмотришься на целый бор, который непостижимым образом вырос на полуострове, испещренном скалистыми выходами.
Лось выходит на берег.
Интересно «поговорил» однажды с лосем фотокорреспондент экспедиции М. Петров. На свиданье с лесным великаном его повел наблюдатель — объездчик И. В. Пустоозеров. Встретились, как старые знакомые. Торопливо защелкала фотокамера, а когда поутих охотничий азарт, оказалось, что животное и не собирается уходить с облюбованной поляны. Началась оживленная «беседа».
— Повернись, пожалуйста, — бормотал фотоохотник и лось, будто услышав просьбу, не спеша разворачивал свое могучее тело.
— Подвинься чуток, кусты в кадр лезут, — и лось понимающе переступал ногами.
Спокоен лось, один из семи десятков здешних жителей, будто знает, что объездчик специально приставлен к нему в качестве телохранителя.
Жители заповедных водоемов — бобры.
Разные были у нас встречи — с бобрами и крачками, лекарственными травами и с березовым наростом по имени кап, из которого делают многие красивые вещи. Познакомились с крупным ужом, зайцами, сибирской косулей, бурундуком.
Жаль, что не со всеми удалось обстоятельно потолковать.
«Поговорить» с косулей, например, помешал утренний туман. Да и некогда ей было, торопилась с ночной кормежки в глухую болотину, на лежку, пока не поднялись зловредные оводы. Раздолье тут козам, их живет в заповеднике до семисот штук. Выбирай любую былинку в обильном стовидовом «меню» из трав, кустарников, молодых деревьев.
Сибирская косуля.
Флору заповедника, который с 1936 г. охраняется, как комплексный, составляют более 600 видов растений. Она хранит следы всех изменений растительности Южного Урала, начиная с третичного периода. Богата и фауна — от желтоголового королька весом в три грамма до могучего орла — беркута, от двухграммовой землеройки до самого тяжелого животного — лося. Таков многообразный ряд заповедной фауны — 265 видов.
В неведомой вышине гудит небесный лайнер. Где-то за Ильменами, почти параллельно их хребту, бежит на север река Миасс. А здесь, за восточным склоном и тоже на север, тянется цепочка заповедных озер. На этой полосе встречаются горы и лесостепь. С лайнера, летай он пониже, пассажиры могли бы увидеть причудливую картину. Зелеными толпами спускаются на равнину леса. Пестреют сероватыми пятнами степные участки. Темными наплывами видятся скалы. К блюдечкам озер цвета стали тянутся ниточки рек. К ним приштопаны изумрудные лоскутки луговин, бурые полоски торфяников. Кажется, что кроме знойной пустыни и морозной тундры природа собрала здесь все формы и краски земли.
В любое время дня и года, при любой погоде хороши и красивы Ильмены. Утро тут занимается с облачками тумана над водной гладью, с лесом, пронзенным первыми солнечными лучами. Утро встает с разноголосым птичьим гомоном, прославляющим жизнь. В жаркий полдень все живое тянется к прохладе ручьев, болот и озер. Первыми, по праву самых сильных и красивых, в ленивую воду забираются по брюхо лоси. Часами стоят они на виду у всей заповедной фауны, и с их мягких губ падают радужные искры.
Представитель семейства беличьих — бурундук.
Но вот тяжело выползают на горизонт увесистые грозовые облака. Замолкают кузнечики, все живое стихает, настораживается. Водная гладь будто застыла — ни всплеска, ни быстротечной ряби от стремительных стад мальков. Остаются лишь слабые отзвуки приближающейся непогоды.
Как-то сразу рванул ветер. Захлопали о берег волны, подгоняют друг друга, торопятся, словно в их силах убежать от ветра. Темнеет. Замолкают волны, не скрипят старые деревья. Все замерло, затаилось, спряталось. Дробно стукнулись о землю первые капли дождя и забарабанили по ней, будто тысячи дятлов по березам. Миниатюрными снарядами врезались увесистые дождинки в спокойную воду, и на ней показались микроскопические взрывы.
Летний дождь короток. Снова расцвела новыми переливами посвежевшая лесная благодать. Во весь свой рост встало сиреневое предвечерье. Тихо, словно уставшие за день, снова защебетали было птицы. Но и они скоро умолкли. Напуганный ушедшей непогодой вспыхнул и быстро угас закат. Поползла по земле, по воде дремотная темнота. Медленно-медленно окрасились желтым сиянием очертания дальних гор. Из-за них показался краешек луны. Она все выше и выше поднимается над лесом и такие узоры расстилает на озеро — не оторвать от них взгляда.
Пограничные кордоны
Слово «кордон» — из военного лексикона. Оно, как известно, означает отряд пограничной охраны и место его расположения. На границах Ильмен — почти два десятка кордонов. Здесь живут и трудятся стражи земли заповедной — лесники. Работа у них и опасная, иной браконьер огрызается, как затравленный волк, и сложная — надо быть хорошим следопытом, понимать общие исследовательские задачи, стоящие перед заповедником.
Представьте себе одинокий домик в безмолвном лесу. Весь «пограничный отряд» — семья из двух-четырех человек. Днями, а во время большого ненастья и неделями, бывает, не доберешься до центральной базы. В лесном обходе, возможно, затаились двуногие
