размахивая тростью. — Сломана, раздавлена, разбита в хлам! Какой-то умник сбросил на нее люстру, которая висела на потолке!
Тут у меня самого закружилась голова. Как разбита⁈ Я же просто… Нет, этого не может быть! Я бы точно услышал грохот — битый час здесь сижу. И даже если бы эта штука упала сама по себе, она никак не смогла бы навредить часам! Если только…
— Ты что-нибудь об этом знаешь? — невозмутимо продолжила допрос блондинка.
— Нет, конечно, — искренне возмутилась Элиза. — Я спокойно спала всю ночь. К тому же, я прекрасно знаю, как дедушка ценит подарок императора и ни за что бы не сделала такую глупость!
Семейка фон Штольц дружно перевела взгляд на зеркало. И тут у меня совсем подкосились ноги — изображение снова оказалось перевернутым! Да что же это такое творится!
— Это она! — потрясая сжатыми от радости кулачками, прокомментировал мальчишка. — Ох, что сейчас будет!
Только сейчас до меня дошло, насколько безнадежным было положение девочки, призвавшей меня в этот странный мир. Ну и родственнички! Да они сами сбросили эту чертову люстру! А белобрысая, очевидно, подтасовывает результаты теста, воздействуя на отражение своей странной магией. Вот уж действительно — «зеркало дураков».
Элиза, к моему удивлению, отреагировала очень спокойно. Она внимательно наблюдала за своей семейкой, поджав губы, но совершенно не пыталась оправдаться или обвинить Клару в магическом мошенничестве. Видимо, она сталкивается с таким отношением уже не в первый раз, и понимает, что нет никакого смысла с ними спорить.
— Нет, что-то не сходится, — вдруг вмешалась рыжеволосая женщина. — Я заглядывала к ней вчера — поздно вечером. Девочка уже спала. Ну не во сне же она это сделала!
— А что, это тоже вариант, — оживился мужчина. — Мы же прекрасно знаем, что у нее…
— Да погоди ты, Альбрехт, — перебила его женщина. — Марта, кто-нибудь из фамильяров выходил из комнаты, после того как я ушла?
— После того, как вы ушли? Нет, — невозмутимо ответила кошка и принялась лениво умываться.
Ого, она что, меня выгораживает? Нет, скорее, девочку. Но это же откровенная ложь! Точнее, замалчивание фактов. К счастью, предательское зеркало на эти слова никак не отреагировало.
— Вот видишь, Грета, это снова происходит, — развел руками Альбрехт. — Нет, я все понимаю, кровь Траумвирк, выдающийся потенциал и все такое. Но как долго это будет продолжаться? Сегодня это просто люстра и часы, а кто пострадает завтра? Дети? Все мы, вместе взятые? Я говорил Вильгельму, что он играет с огнем, соглашаясь на этот брак, и что получилось в итоге?
Так, если я правильно все понимаю, то Альбрехт и Вильгельм и Грета — это родные братья и сестра. Наша Элиза — это дочь Вильгельма, которого, видимо, уже нет в живых. А Грета — ее родная тетя, отсюда внешнее сходство, рыжие волосы и все такое. Блондинка, имени которой мы пока не знаем — это жена Альбрехта из другого клана, кровной связи с Элизой у нее нет. А детишки — это кузены. Расклад более-менее понятен.
— Давай не будем снова начинать этот спор, — нахмурилась Грета. — Никто не знает, что там произошло на самом деле. Обвинять ребенка во всех смертных грехах, это немного слишком, ты не находишь? Папа решил…
— Папе пора посмотреть правде в глаза и изменить свое решение, — отрезал мужчина. — Мне тоже жалко девочку, но я не собираюсь подвергать опасности всю свою семью! Ночевать в этом доме она больше не будет.
— Но Альбрехт! — возмутилась женщина.
— Это не обсуждается, — ее брат был непреклонен.
У меня внутри все перевернулось. Вот тебе и «последствия». Нет, понятно, что этот конфликт длился годами, но ведь именно я его обострил. Но откуда мне было знать, что все так паршиво обернется? Стиснув зубы, я сбросил маскировку и влетел в комнату, встав между девочкой и ее обвинителями.
— Стойте, подождите!
Присутствующие принялись вертеть головами, пытаясь найти источник звука.
— Элиза тут ни при чем, это я сломал часы, по собственной воле!
В доказательство своих слов я поднял руку и выпустил вверх сноп искр, тот самый, который всегда сопровождал выступления «хомякушки».
Наступила тишина.
А потом взрослые вдруг расхохотались, будто я рассказал им свежий анекдот.
— Нет вы слышали? «По собственной воле», ха-ха-ха!
— Ноктис? — удивилась девочка, заметив меня. — Так вот ты где! Эй, да что смешного вообще?
Ах да, она же не слышит, что я говорю.
— Тебе попался очень храбрый фамильяр, — произнесла рыжая женщина, утирая слезы. — Береги его. Только сперва обучи хоть каким-то манерам, ладно?
— Простите, — опустила голову Элиза, пряча меня в ладошке. — Я призвала его только вчера и почти сразу легла спать.
Нам что, запрещено говорить с магами? Если подумать, то даже Марта каждый раз только отвечала на их вопросы, и ни разу не пыталась добавить хоть что-нибудь от себя. Вот это я понимаю, дискриминация — слова этим гордецам не скажи!
— Ладно, расходимся, представление окончено, — Альбрехт снова стал серьезным. — Вечером вернется Герман и мы поставим точку в этом вопросе. Поймите, я не запрещаю девочке посещать особняк, но ночевать она будет в школе, в специальном бункере. Там есть для этого все условия.
Он стукнул тростью и направился к выходу. А вслед за ним и вся семейка, кроме рыжеволосой. Кажется, она опекает девочку и заботится о ней больше всех остальных.
— Грета, что происходит? — девочка бросилась на шею тети, на ее глаза навернулись слезы. — За что? Почему? Чем я заслужила такое?
Ладошка Элизы непроизвольно сжалась и я запыхтел от напряжения — кажется, она забыла, что держит меня в руках, и оттого приложила слишком большое усилие.
— Ох, милая, даже не знаю, что тебе сказать, — вздохнула женщина. — Ты уверена, что тебе не снились кошмары? Марта, у вас
