на спину, вытянул вверх одновременно все четыре лапы и обнажил свой белый пушистый живот в желтых подпалинах в знак полного доверия. Олимпиада Александровна растерялась и впервые за последние месяцы, или даже годы, ее губы тронула легкая улыбка. Она непроизвольно почесала шею и живот Икара, на что тот громко-прегромко замурлыкал.
— Как его зовут?
— Икар.
— Ладно, определим Икара в столовую, повар говорил, что как-то видел крысу. Но учти, Ковалева, это первая и последняя для тебя поблажка. У нас правила общежития для всех одинаковы. — Поерзав на стуле, завуч попыталась встать, но ничего не получилось. — Ковалева, возьми Икара и отнеси его на первый этаж в пищеблок.
Лена осторожно сняла с коленей завуча мурлыкающего кота и нежно прижала к себе.
Наконец прозвенел долгожданный звонок. Даша с Леной сидели одни в полумраке прохладного конференц-зала. До обеда оставалось тридцать минут.
— Ну, Ленка, рассказывай, что ты придумала, не мучь меня.
Ленка многозначительно молчала, но Даша чувствовала, что подруга находится в крайне возбужденном состоянии. Наконец, четко выговаривая каждое слово, она медленно произнесла:
— Знаешь, Дашуля, мы устроим пожар, другого выхода у нас нет.
У Даши потемнело в глазах, она в упор посмотрела на подругу.
— Мало Олимпиада, так и ты решила поиздеваться надо мной. Еще другом называешься. Я то тебе поверила, надеялась, что толковое придумала. А ты притащила меня сюда, чтобы сказать эту фигню. Ты видно не поняла, Лена, как для меня важно увидеться с Кротовым. Извини, подруга, но это жестоко. Я пошла.
— Сядь дура! — Ленка подскочила, как ужаленная. — Я уже, какой день, какую ночь только и ломаю голову как тебе помочь, а ты мне такое говоришь. Ну, иди, встань на колени перед Олимпиадой, попробуй умолить ее, только ничего не получится. Она тебя даже во двор не выпускает. Да ты что, решила, что я предлагаю весь Детдом спалить? Детдом, который меня приютил и стал мне домом родным! Совсем у тебя, Даша, крыша поехала.
— Но ты же сама сказала: пожар, или это у тебя шуточки такие?
— Не шуточки. Сказала и сейчас повторю, но только не настоящий пожар, а его… Ну, как это сказать.
— А чего говорить, пожар он и есть пожар. — Даша по-прежнему смотрела на Ленку, ничего не понимая.
— Ну, короче, изобразим как бы начало пожара, закосим под него. Тут же все оборвем, но этого будет достаточно.
— Для чего достаточно? Извини, Ленка, с головой у тебя полный привет.
— Это у тебя опилки вместо мозгов. Для того достаточно, чтобы ты могла выскользнуть с территории Детдома к своему Кротову. Я же тебе говорю, настоящего пожара не будет. Изобразим дым в каком-нибудь туалете. Бестолочь, ты телек хоть иногда смотришь? Кругом пожары, теракты, наводнения. Сейчас все только этого и боятся. Поэтому небольшого дымка, да громкого крика: "Пожар!" будет достаточно, чтобы всех моментально вывели во двор. Приедут пожарные, откроют ворота, тут ты в суматохе и выскользнешь. А другого пути повидаться с Кротовым у тебя, подруга, нет.
Даша все еще с большим сомнением, но, немного смягчившись, продолжала внимательно смотреть на Лену. В зал заглянул какой-то первоклашка. "Кыш отсюда!" — прикрикнула Ленка, и голова тотчас исчезла.
— Во-первых, Лен, я не думаю, что все так гладко пройдет, как ты говоришь. Во-вторых, если узнают, что это сделали мы, то нас исключат из Детдома и поместят в колонию. И, в-третьих, зачем весь этот сыр-бор? Только для того, чтобы я еще раз сбегала к Кротову, постучала мячом о стенку, вернулась назад и меня бы снова отколошматила Олимпиада? А бедную Клавдию Васильевну вообще выгнала из детдома? Как тебе такая картинка? Что молчишь, Бен Ладен в юбке?
— Я не молчу. Ты, оказывается, жалкая, трусливая сосулька, растаявшая при первой же трудности. Я то думала ты кремень, вроде меня. — Ленка с досадой махнула рукой. — Если ты — талант, а похоже, точно талант, если тебе дорог теннис, то не так ты должна себя вести. Конечно, если ты прибежишь к Кротову, попросишь ракетку и начнешь долбить стенку, то надо быть идиотами, чтобы все это затевать. Брось ты перед ним разыгрывать благополучную дочку богатых родителей, которым некогда отвозить свое чадо на корт на мерседесе. Вместо этого ты должна рассказать ему все как есть на самом деле, и уговорить приехать в детдом. Попросить убедить директора, чтобы тебе разрешили ходить в секцию или даже перевели в спорт интернат.
— И убедить Олимпиаду тоже, — ехидно добавила Даша.
— Да, и Олимпиаду! — с жаром, даже с каким-то ожесточением воскликнула Ленка. — Если он верит, что из тебя получится толк, то и Олимпиаду. Сумела же я ее убедить не прогонять Икара. А знаешь почему сумела? Потому что я этого очень хотела, для меня это был вопрос жизни и смерти.
Глаза Ленки заволоклись мечтательной дымкой и она продолжила уже совсем другим тоном:
— А потом, когда ты станешь знаменитой чемпионкой и будешь одеваться у лучших портных мира, когда во всех банках на твоих счетах будет лежать целая куча долларов, вот тогда ты подъедешь на белом мерседесе к нашему детдому. На крыльце тебя будут встречать Олимпиада, директор и губернатор города. Олимпиада будет заискивающе улыбаться, а ты, широким жестом, на нужды всех детдомов города выпишешь чек, ну, скажем, на два или три миллиона долларов. Ну, знаешь, как выписывают звезды, я сама по телеку видела.
— Слушай, подруга, ты точно со своим телеком свихнулась. Реально то, что на мерседесе, а точнее на милицейском уазике, повезут не одну меня, а вместе с тобой и не в детдом, а из детдома — прямо в колонию за попытку поджога. Вот это реально, а то чек на три миллиона долларов, размечталась.
— Короче, Даша, — терпение Ленки начало иссякать, — не хочешь, как хочешь. Я свой план предложила, а ты думай. Можешь сколько угодно киснуть в четырех стенах, а можешь пойти к Олимпиаде и все рассказать про Кротова, вдруг сжалится, только вряд ли.
Даша повесила голову. На обед они опоздали, их отругали, но все-таки накормили.
Глава 7
Ранним утром в субботу, незадолго до побудки, маленькая угловатая тень быстро проплыла по стене коридора и исчезла за дверью туалета. Через несколько минут дверь скрипнула, осторожно открылась, в коридоре послышалась приглушенная дробь семенящих шагов, затем все стихло.
В это субботнее утро Детский дом на Вяземской улице внезапно проснулся от истошного крика: "Горим! Пожар! Дым!" Охранник дядя Коля, взлетев на третий этаж и очутившись в длинном коридоре, мгновенно оценил ситуацию
