мир, полный буйных красок, красивых, сильных людей, а Кротов ей и вовсе представлялся былинным героем.
— Теперь, Дашка, я понимаю, почему ты так расстроилась. — Горячо шепнула она ей в ухо. — Ни фига себе, вот это жизнь! Слушай, а у тебя действительно что-то получалось? Ты не свистишь, что попадала по мячу?
— Попадала.
— И тренер, на самом деле, пригласил тебя придти еще?
— На самом деле.
— Вот это класс! Молодец, Дашка. А Олимпиада гадина. Нутром почуяла, как важны для тебя эти отлучки и прихлопнула тебя, как комара. Любит поиздеваться. Всем заправляет в детдоме, а директора нашего, как будто и нет, тюфяк. Даш, да не горюй ты так, все устроится, мы что-нибудь придумаем, гадом буду, придумаем!
Даша, прижавшись к Ленке, молчала. Обе заснули только под утро.
Глава 6
Во вторник на уроке географии Ленка ни с того ни с сего больно толкнула Дашу локтем. Даша от неожиданности вздрогнула и непонимающе уставилась на подругу.
— Дашка, я все придумала, — зашептала Лена и вдруг замолчала, впав в задумчивость.
— Что придумала? Чего ты молчишь?
— Не мешай, я думаю. Осталось решить последний вопрос — когда.
— Что когда? Не темни, Ленка, ты о чем?
В это время не выдержал добрейший учитель географии Павел Сергеевич или Павлуша, как его с любовью называли все детдомовцы.
— Воронцова, Ковалева! Не сомневаюсь, что вы так горячо обсуждаете запасы полезных ископаемых в Южной Америке, этой теме, кстати, посвящено наше занятие. Я прав? Ну хорошо, попозже я предоставлю вам возможность поделиться своими мыслями со всем классом.
Обе подруги на время примолкли. Первой не выдержала Даша:
— Лена, что ты придумала, не томи?
Подруга выразительно показала глазами на учителя. Тогда Даша осторожно вырвала тетрадный листок в клеточку и подтолкнула его под правую руку Ковалевой. После некоторых раздумий Ленка аккуратно вывела на листке: "Я придумала, как тебе выбраться. После уроков, перед обедом, на танцульках никого не будет. Встретимся там, я все тебе расскажу". “Танцульками” в детдоме называли конференц-зал. Там проходили общие собрания, выступали артисты, которых иногда удавалось залучить директору, там детдомовцы сами разыгрывали любительские спектакли, а в Новый год и на 8-мое марта устраивали танцы, ну что-то вроде дискотеки. Поэтому с незапамятных времен и нарекли этот зал танцульками.
Даше стало одновременно тревожно и тепло внутри. "Если кто и мог что-нибудь придумать в такой ситуации, так это только Ленка, она отчаянная и смелая", — подумала Даша, с восхищением глянув на подругу.
История того, как Лена Ковалева очутилась в детдоме, наверное, самая банальная и типичная из всех подобных историй. Ей не повезло с первого дня появления на свет. Ее родители оказались беспробудными пьяницами. Пропито было все. Они жили в коммунальной квартире. В их комнате остались три колченогих табуретки, журнальный столик с начисто стертой полировкой, продавленная тахта без ножек, которая на грязном полу выглядела, как одинокий плот, потерпевший крушение в океане, да детская кроватка с выломанными палками из загородки. Когда Ленка подросла, эти палки не позволяли ей вытянуть ноги. В комнате всегда было пыльно, душно, пахло табаком и перегаром.
Как добывали родители деньги на пьянки и скудную закуску, вначале Лене было непонятно. Потом она узнала — случайными приработками: что-то погрузят, что-то поднесут, что-то постирают. Иногда им удавалось занять деньжат по мелочи. Занять-то занимали, но никогда не отдавали, на этой почве случались порой даже драки и травмы. В коммуналке все только и мечтали о том дне, когда они, наконец, продадут свою комнатенку и выметутся навсегда. Забавно, но, несмотря на такую бурную жизнь родители между собой никогда не дрались и даже почти не ругались. Ленку они тоже не обижали, вернее, просто ее не замечали. Протянут сухой кусок селедки, да стакан пива — вот и все внимание. К пиву и к алкоголю в целом отношение у Лены сложилось вполне определенное. С первого глотка она возненавидела этот горько-кислый привкус.
Однажды, года два тому назад, во время очередного застолья своих родителей с собутыльниками она не выдержала. Она не могла больше смотреть на эти безвольные маски-лица, то и дело расплывающиеся в бессмысленных, слюнявых улыбках, слушать идиотские истории, которые они постоянно повторяли, стараясь, будто гвозди вбить в головы друг друга. Не могла больше вдыхать запахи кислой капусты и табака. Лена тихонько встала, нашла на подоконнике взъерошенного старого кота Икара, завернула его в серый, дырявый платок и выскользнула в коридор. Тогда была ранняя весна. Поэтому она накинула зеленое пальтишко из фланели и розовую вязаную шапочку. Прижав к груди Икара, она вышла на лестницу, щелкнул замок. Лена твердо знала, что звук этого щелчка она слышит в последний раз, назад она не вернется никогда. За дверью звучали бессвязные пьяные выкрики. Ее ухода никто не заметил.
Прежде чем очутиться в детском доме, Ленке Ковалевой пришлось помыкаться. Были и бомжи, которые, кстати, отнеслись к ней вполне дружественно, была и милиция, был и спецприемник — да много чего было. От возвращения к родителям ее спасла старший инспектор спецприемника. Она сумела их убедить, что в детдоме Лене будет лучше, а с ними девочка либо умрет от голода, либо от болезней. Кроме того, инспектор пообещала, что они смогут ее навещать, когда захотят.
Когда Ленку, наконец, определили в детдом на Вяземской улице, труднее всего оказалось с Икаром. И у бомжей, и в милиции сумела сберечь кота, а тут чуть не потеряла. Впервые увидев Лену, прижимающую к груди Икара, замотанного в платок, завуч сказала строгим голосом: "Ковалева! Так кажется тебя зовут? Запомни сразу: у нас тут не зверинец, а образцовый детский дом, с котом придется расстаться." Лена в ответ не заплакала, не стала устраивать истерик, а попыталась доказать, какой он полезный кот и сколько может поймать за день крыс, хотя ясно представляла себе, что за всю свою долгую кошачью жизнь бездельник не поймал ни одной. По ходу своего рассказа она придумывала такие леденящие душу подробности, что на какое-то время увлеклась даже непреклонная Олимпиада и с невольным любопытством посмотрела на новую воспитанницу. За день завуч так набегалась, что вдруг почувствовала усталость, поэтому ногой придвинула стул и тяжело на него опустилась. В это самое мгновение кот был спасен! Олимпиада начала было говорить: "Все это очень интересно, Ковалева, но правила есть правила…" А Икар, почувствовав своей звериной интуицией, кто здесь начальник и что нужно делать, внезапно очутился на коленях у завуча. Как ни в чем не бывало он перевернулся
