дома.
– Не хочу нагнетать, Вероника, но мне показалось, что Марьяна тронулась умом. Аркадий Лукич обещал завтра навестить ее. После, он позвонит нам.
Этим же днем, поздно вечером, на моем телефоне высветился номер Алевтины Демьяновны.
– Вероника, ты как? – спросила она.
– Плохо. Но, кажется, моей маме еще хуже.
– Понимаю. Если хочешь, можешь пропустить несколько дней. У тебя хорошие оценки. Для допуска к экзаменам их вполне хватает.
– Спасибо, но я лучше приду на занятия. Мне необходимо отвлечься.
Лучше бы я последовала совету Алевтины и осталась дома.
Апрель стоял прохладный, я носила кожаную курточку, подбитую горностаевым мехом. Курточку шили по индивидуальному заказу во Франции. На мехе горностая настаивала мама.
– Вероника, все короли подбивали свои мантии горностаем, – объяснила она мне выбор не самого дорогого из мехов.
Я и ощущала себя королевой, когда одевала ее.
И вот сегодня, по окончании занятий, зайдя в раздевалку, обнаружила свою чудесную курточку изрезанной. Я даже догадывалась кто это сделал.
– Лана, зачем?
В раздевалке толпилось достаточно много народу, безусловно, всем стало интересно.
– Нищебродам не положено носить дорогие вещи, – не таясь своего проступка, ответила бывшая подружка.
Почему я сразу не сомневалась в ее виновности? Ответ прост. Лана восторгалась этой курткой. Она хотела себе такую же, о чем неоднократно сообщала ранее. Ее родители могли купить дочке любую шмотку, но только не такую куртку. Дизайнер, что ее шил, изготавливал исключительно штучные вещи.
То, что копилось во мне все эти дни, нашло выход. Я бросилась на Лану. Схватила ее за длинные волосы и резко потянула. Девушка закричала. Сдавила ей горло и зашипела:
– Еще раз притронешься к моим вещам, Лиза узнает, что ее парень изменил ей с тобой.
– Ты не посмеешь, – просипела Лана.
– Еще как посмею!
– Мы тогда были пьяны!
– А это не важно. Важно то, что это было.
– Ты давала слово, что Лиза никогда не узнает.
– Это было до того, как ты испортила мою вещь.
– Хорошо. Я поняла. Отпусти меня.
Я разжала пальцы на ее горле. Зрители были разочарованы. Все ждали, что случится драка, а разговора нашего они слышать не могли.
– Что тут происходит?
Кто-то успел сообщить Юлику.
– Мне куртку порезали, – продемонстрировала я директору испорченную вещь.
– Чья работа, известно?
– Ее, – ткнула в Лану пальцем.
– Вот как?
Директор явно расстроился. Ведь Лана с Лизой его любимицы.
– Юлий Алексеевич, мы уже все выяснили с Гербовой, – надула полные губки Лана.
– Вероника, это так?
– Не совсем. Мне теперь не в чем ходить. Пусть покупает точно такую же куртку или отдает деньги за нее, – мстительно глянула я на Лану.
– Ты же знаешь, что я не могу купить точно такую же куртку! – заверещала она.
– Деньгами тоже сойдет. Ты ведь помнишь, мои родители отдали за нее баснословную сумму.
– Лана, мне придется позвонить твоим родителям и сообщить об инциденте. Необходимо компенсировать нанесенный Веронике ущерб, – решил Резняк.
– Не звоните. Я сама попрошу у них нужную сумму.
– Вот и отлично, – повеселел Юлик. – Гербова, от тебя жду подтверждения о поступившей компенсации.
Молча кивнула и вышла из раздевалки. Похоже, я нашла способ, как бороться со своими обидчиками. Во всяком случае, с Князевым и Ланой сработало.
– Вероника, звонил Аркадий Лукич, – сообщила тетя, когда я вернулась из колледжа.
– Что с мамой?
– Он толком не объяснил. Просил завтра подъехать в следственный изолятор.
– А нас пустят?
– Нам выписали пропуска.
Адвокат Горский с нами в изолятор не поехал.
– Ждут только родственников, – объяснил он.
Я думала, что будет, как в кино - мама по одну сторону стекла, мы по другую, когда разговоры ведутся с помощью большой телефонной трубки.
Но маму мы даже не увидели.
Нас провели в небольшой кабинет, где уже ждал мужчина в клетчатом пиджаке горчичного цвета.
– Краскин Роман Петрович, – представился он. – Врач-психиатр.
В изумлении уставилась на него. Он больше походил на тяжелоатлета, чем на психиатра. Для мужчины средних лет у него оказались весьма хорошие густые волосы каштанового цвета без седины. Также он носил аккуратно подстриженные щетинистые усы.
– Я пригласил вас по поводу Вашей родственницы Гербовой Марьяны Вениаминовны.
Мы с тетей выжидающе смотрели на него.
– Марьяна Вениаминовна серьезно больна. У нее сильное прогрессирующее психическое расстройство. Я подготовил для вас подборку материалов о характере болезни, причинах, протекании, лечении, – он пододвинул нам папку. – Прочтете дома.
Ни я, ни тетя не притронулись к ней.
– Для того, чтобы поддерживать Марьяну Вениаминовну в более-менее стабильном состоянии требуется ежедневный медицинский уход и дорогие медикаменты. В больнице при следственном изоляторе мы можем подержать ее еще не больше недели, затем, либо переводим ее в обычную психиатрическую лечебницу, либо вы можете забрать родственницу и поместить ее в хорошую частную клинику.
Мы с тетей ошарашенно глядели на него.
– То есть суда над Марьяной не будет? – первой отмерла Арина.
– Почему? Суд состоится. Женщину признают невменяемой. А сейчас Вам решать, где она будет находиться последующие годы.
– Годы?! – подскочила я.
– Да. Скорее всего, Марьяна Вениаминовна уже никогда не оправится.
– Неужели шансов на выздоровление нет? – совсем потерянно спросила тетя.
– В частной клинике есть.
– Тогда, конечно, мы поместим маму в частную клинику!
– Не торопитесь, девушка. Вот, – психиатр пододвинул мне заламинированный лист.
– Это…это цена за год? – дрогнул мой голос.
– Нет. Стоимость указана за месяц.
Я беспомощно вглядывалась в лист с расценками услуг частной психиатрической клиники.
– Мы ознакомимся с материалами, что Вы для нас подготовили и в ближайшие дни дадим ответ, – более стойко держала удар Арина.
– Да, конечно. Но помните, у вас неделя для ответа.
– Вероника, прости, но у меня нет таких денег, – первой нарушила молчание тетя, когда мы уже сели в Ford и выехали со стоянки для посетителей. – Единственное, что я могу предложить, это продать машину.
– Денег, что мы выручим за нее, едва хватит на пару месяцев, – ответила удрученно.
Треволнения дня настигли меня ночью. Я почти не спала, обдумывая, где брать средства для внесения ежемесячного платежа частной клинике. Вспомнилась Алевтина. Теперь понятно, почему она не ходит в салоны
