порядка.
— И сколько же разных жизней хранит наша Земля… — озвучил свои мысли волчонок.
— Невообразимо много, — отозвался незнакомец. — ты постепенно подбираешься к истине, мой юный друг.
Волк присел рядом с волчонком и, ехидно улыбнувшись, взглянул на Сарру.
— Как ты думаешь, что позволяет всем им существовать упорядоченно, не разрушая мира?
— Наверное, забота, — пазл в голове его, наконец, сложился. — Ну конечно! Взаимовыручка! Если мы не станем заботиться друг о друге, а будем думать только о себе, то не будет и Стаи. Не будет Тундры, ведь Тундра — это все звери, населяющие её, взятые вместе, а не порознь! Не будет и Земли! Ведь если мы забудем друг о друге, то не будет ничего вообще.
— Мы не можем жить поодиночке, мой юный друг, — голос незнакомца мелодией разливался по маленькому тельцу. — Ты не выживешь в суровой Тундре один, без Стаи. Взрослея, ты должен сознавать, что на пути тебе встретится ещё уйма существ, не способных выжить без твоей помощи.
Сарра встряхнул головой и подумал о Лассе. Затем, о Ниссе и снова о Лассе. Как они там? Целы ли?
Незнакомец загадочно улыбнулся.
— Вы — Небесный Волк? — внезапно для самого себя спросил волчонок.
— Если угодно, — ответил тот.
— А мы сейчас, стало быть, на Луне?
— Если угодно, — с неизменной добродушной улыбкой повторил Небесный Волк.
— Тогда, наверное, ты знаешь, что произойдёт дальше? Стихнет ли Ветер? Спасёмся ли мы?
— Я не знаю. В отличии от тебя, Сарра, сын своей Матери, я в этом мире лишь наблюдатель. Но я могу сказать тебе, что в нём, в нашем с тобой мире, существуют силы порядка и силы хаоса. Гармония наступает тогда, когда обе этих силы находятся в равновесии. Но стоит, скажем, беснующемуся Ветру склонить одну из чаш весов, как баланс оказывается нарушен, и мир погружается в беспорядок. Гибнут волки, птицы покидают свои гнёзда…
— Но Небесный Волк, — Сарра не на шутку встревожился, — если ты не в силах воспрепятствовать этому, то кто способен спасти мир от беспорядка?
Лунный зверь опустил взор на юношу, уголки его рта приподнялись, вновь образовав полумесяц и оголив белоснежные клыки.
Волчонку на долю секунды померещилось, что сейчас Небесный волк назовёт его, Сарру, сына своей Матери, спасителем Земли. Однако томный голос, мигом отозвавшийся в глубине молодой души, быстро разбил тревожные надежды.
— Каждый, — молвил он. — Каждый филин, каждый зверь вносит свою лепту в миропорядок. Пойми, Сарра, если бы от каждого из нас зависела одна только наша собственная жизнь, ничего из знакомых тебе вещей не существовало бы. Строго говоря, мой юный друг, не существовало бы и тебя. Но, к счастью, мы все по праву рождения несём ответственность за столь многие проявления судеб, что ты, малыш, сбился бы со счёта, взявшись сосчитать их.
Волчонок вдруг сообразил, что больше слов не нужно. Совсем нигде и никогда. Ему почудилось, что любого зверька он теперь по одному взгляду, по одному вздоху прочтёт. Это, конечно, было не так, просто до того легко на сердце стало.
— А ты? — спросил он у сказочного друга.
— а я своё отжил, милый друг. Да и тебе, верно, пора.
И самая загадочная на свете улыбка исчезла самым загадочным на свете образом.
Впереди него болтался пушистый серый хвост охранителя. Лапы исхудавшего зверя с неслышным за воем стихии хрустом пробивали мёрзлую корочку и опускались в обжигающую пучину. Раган`т сопровождал Орну, хотя и был до того слаб, что как раз самке было бы впору защищать своего защитника от метели.
Позади тоже кто-то плёлся. Медленно. Туго.
Сарра взглянул на Иммита — тот норовил держаться поближе к волчонку, чтобы не только укрыться от колючих ударов, но и согреться в меховой шубке.
— Ты только держись поближе, друг, — выпалил Сарра и снова упёрся взглядом в сизую мглу. Да краем глаза приметил исполненную невыразимой благодарности мордочку бельчонка.
«И я помогаю» — беззвучно прошептал он сам себе.
Впервые в жизни волчонок не испытывал сомнений или угрызений совести. Он твёрдо знал, что делает всё правильно. И эта мысль пламенем горела внутри и согревала получше солнца.
* * *
Не прошло и часу с тех пор, как над восточным склоном забрезжил рассвет, а волчонок уже носился беспокойным мотыльком среди своих сородичей. В безнадежных попытках растолковать открывшуюся ему тайну, Сарра врезался что есть мочи в серые бока и хватал зубами хвосты. В ответ — получал лишь озлобленное рычание и тычки.
В утробе Стаи вскипало и пенилось недовольство. На мечущегося под лапами волчонка не обращали особого внимания, потому что были заняты поруганием Ор`таа. В его сумасшествии были уверены уже почти все волки, за исключением Матери-Волчицы и двух других её благоразумных сородичей.
Они упрямо твердили, что мудрец делает всё возможное, дабы защитить свой народ, однако волки славились своим упорством, которое иной раз вредило им. Но коль скоро речь шла о целой своре твёрдых лбов, — убедить их в чём бы-то ни было не удалось бы даже Небесному Волку.
К несчастью для старого волчары, Ветер за последние дни разбушевался не на шутку и более не засыпал ни ночью, ни днём. Всё переменилось.
Вот они лёгкой поступью собираются вокруг Ор`таа, окружают его. Скалят зубы, рычат и пылают угрозой. Вот, старик замечает, что его обступили: вопросительно мотает головой из стороны в сторону. Его кусают, его толкают и стучат лапами по слабой спине.
За всем этим со стороны следит крохотный волчонок. Последние свои силы волки тратят не на попытку к спасению, а на убиение себе подобного. И волчонок недоумевает.
Не в силах вынести картины развернувшегося отчаянного танца свихнувшихся хищников, опасаясь стать свидетелем неминуемой жестокой расправы над последней искрой света во тьме охватившего Стаю безумия, Сарра бежит.
Сарра бежит, но не сбегает. Побег — это трусливый уход от опасности в надежде выжить. Однако юный охотник прекрасно знал, что он жив, сиречь смерти бояться не нужно.
Он хорошо понимал, какова его цель: вернуть утерянный порядок. Волчонок понимал, что в одиночку ему не справиться. Чтобы в мире восстановился баланс, животные должны помогать друг другу. И Сарра был готов просить о помощи. Он даже знал, у кого, и чуял, в каком направлении нужно двигаться… Обретя гармонию, Сарра, наконец, в полной мере совладал с собственным нюхом, и органы чувств больше никогда не подводили его в трудную минуту.
План рождался прямо на ходу, но его мы покамест сбережём в тайне и сосредоточимся на том, что Сарра в считанные минуты пересёк
