маленькой и хрупкой.
-Том, - голос старца больше не звучал сварливо. Скорее скрипуче, как пером по глянцевой бумаге провели. – Ты должен выбраться в окно.
-Чего? – мальчишка вытянулся и забыл даже думать про книгу у себя в руках.
-Я знаю, как ты ночами выбираешься из дома. Даже не думай, что я списываю на святой дух дикий перегар, который появляется каждое четвертое утро. Ты уже делал это. Сейчас тебе нужно сделать тоже самое и… затаиться.
-Мне… не понимаю, дедушка. Я сейчас открою и…
Стук повторился, а старик оскалился, указывая указательным пальцем в окно.
-Живо!
Было что-то в его тоне убедительное. Предсказательное, пророческое. Что-то, что едва не выгнало за окно даже меня, а ведь меня в этом месте никто не замечал, кроме разве что моего проводника.
Томас недоверчиво взглянул на деда, но приказ выполнил, спрыгнул со стеллажа. Очень скоро он затерялся в оконном проеме, и все что мне оставалось, это следовать дальше по шаркающим шагам старика. В дверь все ещё стучали, и получалось у них более чем прилично: рама шаталась, а с потолка сыпалась белая пыль.
-Иду! Иду! – кряхтел старик. Глаза его быстро бегали. – Кого там принесло, по имя Четверых!
И он открыл дверь. На майдане стояла горстка людей в черном и лишь один в белом. Лицо каждого скрывалось капюшоном, если не считать того самого белого, чья мантия не была даже оснащена таким приспособлением.
-Архивариус Норимар? – заговорил белый человек. – Мое имя Самсон Санананда, доверенное лицо инквизиции Кеймора. Вам представлены обвинения в краже учебников из запретного раздела газофилоктерии. Следовательно, обвиняетесь вы и в покушение на благополучие союза Великого Рода и будете отвечать по законам конвента Зрячих. Вам понятны представленные обвинения?
-Что за вздор?! – принялся старик, встав колом на проходе.
Впрочем, ему не сильно это помогло, ибо часть практиков уже вошла в квартиру, пользуясь острыми локтями и широкими плечами. Даже я попытался отойти в сторону, когда один из громил едва не прошел сквозь меня.
-Я… - хотел было продолжить Норимар, но осекся.
Самсон, вальяжно пройдя в квартиру достал из-за пазухи небольшой черный томик, обшитый выделанной кожей.
-В ходе обыска была найдена та самая утраченная литература, - улыбнулся Самсон одной из самых обезоруживающих и доброжелательных улыбок, какие я видел на лице. – Вероятно, нам придется продолжить в несколько иных условиях…
Я бы так и продолжил смотреть на происходящее, и даже делал бы это с кайфом. Просмотр фильма, где за ракурсы отвечаешь ты, это увлекательно, но внезапно я почувствовал боль. Сначала на лице - как кулаком в скулу въехали. Затем в ребрах, словно… кто-то решил опустить на меня сапог.
-Тебе нужно вернуться, мальчик, - шепнул голос. На этот раз это был не крик китов. Или все-таки мне показалось, ибо голос стремительно удалялся. – Система адаптируется к нашим встречам. Не взывай ко мне часто. Не взывай к моему имени во снах и на яву. Найди мальчика. Научи…
И меня вышвырнуло в действительность.
В прямом смысле вышвырнуло, ибо я буквально влетел спиной в стену, выплевывая остатки воздуха, на котором жило мое настоящее тело в течении последних минут. Вероятно, этот удар и завел мне сердце в нужные ритмы.
Кашляя, роняя на пол слюну и слезы, я корчился от жгучей боли в груди и дикой мигрени, сковавшей затылок. Надо мной нависло две фигуры: то была пара стражников. Пайка среди них не было. Один с оранжевым, мерзким лицом, покрытым россыпью родимых пятен. Из самых больших, выпирающих торчали черные волосинки. Второй был худой и взгляд у него был жестокий. Он смотрел на меня, сверху вниз облизывая губы. Доспех на нем сидел совершенно неплотно, а на щеке красовался здоровенных размеров шрам. Если что-то и может украшать мужчину, так это что угодно, но не это. Тут и бригада пластических хирургов не поможет.
-Ну что, придурок, проснулся? – выпалил шрамированный и наступил железным сапогом мне на руку. – Что, думал, я дурак? Идиот?
Я принялся махать головой, но пятка мужичка лишь сильнее принялась ввинчиваться мне в ладонь.
-Мертвым он притворился. Ага. Ублюдок. Ты слишком живуч, чтобы так просто сдохнуть, - продолжал шрамированный. – Ха! Это даже хорошо. Хочу послушать, как ты стонешь. Давай. Ещё разок, как сейчас было, когда о стенку приложился.
-Может не надо, Пригоршень? – встрял оранжевый. – Ну не дала тебе баба и не дала. Вон, поди на Ниссу своего дружка полимонь. Она ж такие дела не замечает…
-Нахрен иди! – бросил Пригоршень и нога соскользнула с моей руки. – Ты гребаный скотолюб. Я той твари на полторы марки вина споил, а она…
Мне было не интересно, что именно она. Я был зол. И это было видно по пульсирующему куску кадыка, вырванного из глотки Пригоршня. Теплая кровь приятно согревала руку. Холодно. Тело успело остыть, но навыки… судя по всему, они все-таки немного прокачали основное тело.
Пригоршень затоптался на месте, забулькал, попятился. Нашарив спиной стену, он привалился к ней и зажал обеими руками фонтанирующую кровью рану. Пытаясь что-то сказать, губы его залились алым. Пока на все это смотрел оранжевый, разинув рот, я спрушинил обеими ногами и впечатал кулаком ему в челюсть. Костяшки обожгло болью, но мне было весело. Уйдя под размашистым ударом второго стражника, я оказался за его спиной и не оборачиваясь закинул обе руки за спину, нашарив ими щетинистый подбородок. Рывок, хруст, обмякшее тело. Пригоршень ещё был на ногах, когда увидел, как его напарник мешком свалился на пол. То ли от нахлынувшего бессилия, то ли из-за потери крови, шрамированный скатился на пол и затих. Рана на его лице стала ещё более уродливой на бледной коже.
-Хм, - сжимая и разжимая окровавленную руку, я осматривал свое изрядно подросшее предплечье. – Все ещё не та скорость, чтобы тягаться с Ниссой. Но…
Я принялся шариться по карманам стражи. Кашель, кусок мыла, сверток бечевы, амулетик с кроличей лапкой. У Пригоршни на ремнях весела пара кинжалов и палица. Его остекленевшие глаза смотрели в душу и делали это с осуждением. Я их закрыл и старался не смотреть больше в лицо. На его месте мне представлялось лицо отчима… не нужно было бить меня
