контролировал себя.
Я провожу пальцем по его груди и задеваю правый сосок. Он каменеет, и его член набухает у меня на бедре. С его губ срывается низкое шипение, и этот звук отдается в моем клиторе.
— Веди себя прилично, — рычит он в поцелуе, его пальцы нежно обхватывают мое запястье.
— Не хочу, — бормочу я.
Оставив его сосок, я другой рукой блуждаю по его прессу, который напрягается от моих прикосновений. Черт. Все, к чему я прикасаюсь, у этого мужчины твердое, и мне не терпится исследовать его.
Я придвигаюсь ближе, моя задница прижимается к его крепнущей эрекции. Барт со стоном хватает меня за бедра и прижимает к себе.
— Брианна, — говорит он, его голос настолько глубок, что я чувствую его между ног. — Будешь продолжать, и я не смогу контролировать то, что произойдет дальше.
— В этом-то и дело, — я впиваюсь зубами в его нижнюю губу и упираюсь в его член.
Он длинный и толстый - гораздо больше, чем у Коннора. Больше, чем фаллоимитатор, с которым я кончала всякий раз, когда мой бывший не мог довести меня до оргазма.
Дыхание Барда учащается, его пальцы впиваются в мои бедра. Он отстраняется от поцелуя и смотрит на меня сверху вниз, его глаза темнеют.
— Ты играешь с огнем, — говорит он, его тон полон угрозы. От его тела исходит жар, напряжение между нами ощутимо.
Мое сердце замирает, поскольку более осторожная часть моей психики прислушивается к его предупреждению, но что мне дала осторожность? Мне надоело быть той, кому звонит мама, когда к двери приходят сборщики долгов, угрожая насилием, и надоело прибирать за папой. Черт, мне надоело прикрывать нелегальный бойцовский клуб Коннора с этими сломанными телами и разбитыми жизнями.
Я кладу руки Барду на плечи и смотрю ему в глаза.
— Хоть раз я хочу потанцевать в пламени и обжечься.
— Чего ты хочешь, Брианна? — спрашивает он, его голос груб.
— Я хочу почувствовать, — шепчу я ему в губы.
Бард колеблется, черты его лица напрягаются, как будто он борется за контроль над собой. Возможно, он начинает чувствовать себя виноватым из-за того, что у меня были отношения с его сыном.
— Я хочу тебя, — добавляю.
Его ноздри расширяются, и он опускает взгляд на мои губы.
— Ты не знаешь, что просишь.
— Но точно знаю, чего хочу, — просовываю руку между нашими телами и тянусь к его члену, но он снова хватает меня за запястье и спускает со своих колен на кожаное сиденье лимузина.
Я больше не окутана теплом его тела и мгновенно ощущаю холод. Мой желудок скручивает. Опускаю взгляд, стараясь не вздрогнуть от его отказа. Это уже не первый раз, когда кто-то из его семьи заставляет меня чувствовать себя нежеланной. Я должна была бы привыкнуть к тому, что от мужчин веет то жаром, то холодом, но все равно больно.
Бард берет меня за подбородок и наклоняет мою голову, так что я вынуждена встретиться с ним взглядом.
— Ты оказалась в самой тяжелой ситуации в своей жизни и обратилась ко мне за помощью, — говорит он, задыхаясь. — Я не воспользуюсь этим.
Бард оставляет фразу без ответа, но по тому, как расширились его зрачки, а радужные оболочки превратились в крошечное кольцо вокруг огромных черных луж, я догадываюсь, что он всегда так делает. Я привлекаю его физически, но этого недостаточно.
Мое горло сжимается.
Конечно, недостаточно.
Он был холост почти всю свою жизнь, если не считать брака по расчету, чтобы обеспечить себе союз с греческой мафией. Я не понимаю, почему он пытается отступить после всего, что сказал, если только он косвенно не предупреждает меня, что я гожусь только для секса на одну ночь.
— Может быть, я устала быть хорошей девочкой, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Может быть, я устала быть тряпкой. Может быть, хоть раз в жизни я хочу почувствовать себя хорошо и не заботиться о последствиях.
Бард смотрит на меня, его грудь вздымается от учащенного дыхания. Он сдерживается. Я не настолько наивна, чтобы думать, будто он всегда такой мягкий и добрый. За столом Дагды нет места нытикам. Но мне нужна не только его джентльменская внешность. Я хочу поиграть с его внутренним демоном.
Я облизываю губы, не в силах выдержать его пристального взгляда.
Он следит за движением моего языка с голодом, который заставляет мелкие волоски на затылке вставать дыбом. Стая бабочек взлетает в моем животе, стремясь освободиться. Присутствие Барда растет, занимая все пространство. Я нахожусь под взглядом хищника, и мне хочется, чтобы он набросился на меня.
— Ты уверена в этом, Брианна? — хрипит он.
Я раздвигаю бедра, позволяя короткому платью задраться до бедер.
— Почему бы тебе не проверить самому.
Глава 7
Бард смотрит на мои обнаженные бедра, его губы приоткрываются. Мое сердцебиение учащается, и я стараюсь не дрожать.
Никогда раньше не делала первый шаг к мужчине - даже во время отношений с Коннором. Мужчины никогда не были для меня приоритетом, не тогда, когда в моей жизни происходят одна катастрофа за другой.
Когда он не делает никаких движений, я сжимаю челюсти и откидываюсь на спинку кресла. Платье сдвигается чуть выше, обнажая мои кружевные стринги.
Бард резко вдыхает сквозь зубы.
— Это последнее предупреждение.
— Я не боюсь, — говорю я, и по моей коже бегут мурашки.
Не может быть, чтобы под такой внешностью скрывался психопат. Я знаю, что он либо убивал людей, либо организовывал их смерть. Убийства - обычная часть подполья. Но ведь кто-нибудь бы сказал, если бы он был садистом, верно?
Навязчивая мысль поднимается на поверхность. Он везет меня в «Особняк Мирабилис» - место, где гангстеры прячут своих любовниц от посторонних глаз. А что, если там же они прячут свои темные желания?
Бард кладет руку мне на бедро, его прикосновения посылают электрический ток. У меня перехватывает дыхание, и требуется каждая унция самоконтроля, чтобы не вздрогнуть.
— Худшая ошибка, которую ты можешь совершить, — это думать, что я буду относиться к тебе снисходительно, Брианна. Понимаешь?
Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Мышцы киски сжимаются.
— Да.
— Ты будешь обращаться ко мне «сэр», — рычит он, его пальцы смыкаются вокруг моей плоти.
— Да, сэр, — бормочу я.
Лимузин проезжает через лежачего полицейского, заставляя меня обратить
