хотя и делаю так, как он говорит.
Я знаю, что каждый мой шаг несет меня все дальше в опасность. Но я не вижу альтернативы. Все, на что я могу рассчитывать, это то, что они не убьют меня, потому что не хотят начинать войну. Наконец, мы добираемся до балкона, украшенного белым диваном и современным столом.
— Вечеринка там, — объясняет Николо, указывая на дверь в задней части балкона, которая, должно быть, ведет во внутреннюю комнату.
Я фыркаю, уловив его едва завуалированную угрозу. Затем поворачиваю ручку и вхожу в тихую заднюю комнату.
Зона отдыха имеет стильный, угловатый, современный декор. Она заполнена удобным на вид местом для сидения, состоящим из нескольких диванов и стеклянного журнального столика. Бильярдный стол занимает угол комнаты с баром вдоль противоположной стены.
— Мы слышали, что ты вальсировал вокруг Роузхилла, пытаясь пометить свою территорию и угрожая нашей сестре, — категорически заявляет Николо, когда за ним закрывается дверь клуба.
Братья окружают меня, их выражения лиц ровные и смертоносные, когда я поворачиваюсь к своему обвинителю.
— Вряд ли, — усмехаюсь я. — Но, судя по всему, вам, чикагцам, наплевать, если ваши женщины думают, что им все сойдет с рук. Она будет моей женой, и ей нужно понять, чего я от нее ожидаю. Или это потому, что вы итальянцы?
Я знаю, что не должен его подкалывать, но чувствую, что драка неизбежна. Поэтому я отказываюсь сдаваться, не получив несколько уколов.
Близнецы быстро двигаются, сокращая расстояние между собой и мной. Схватив мои руки железным захватом, они выкручивают мне запястья за спиной. Я рычу, яростно дергаясь, пытаясь сохранить свободу. Но они сильны и опытны. Я чувствую это по их тискам. Тем не менее, мне удается освободить левую руку всего на мгновение. Набросившись, я попадаю одному из близнецов в челюсть, заставляя его отшатнуться.
И тут Николо оказывается передо мной, зарывая кулак мне в живот. Я сгибаюсь пополам, хриплю, мой рвотный рефлекс грозит выдать мой обед, поскольку мои легкие не в состоянии всосать воздух. Один из близнецов крепко держит меня, удерживая на ногах, пока наследник Маркетти оказывается в нескольких дюймах от моего лица.
— Никогда не прикасайся к моей сестре. Не разговаривай с ней. Не смотри на нее. На самом деле, ты должен просто держаться от нее подальше, если хочешь жить, — рычит Николо, когда второй близнец восстанавливает контроль над моей левой рукой.
— Иди на хуй, — шиплю я. — Она не твоя, чтобы отдавать или забирать ее по прихоти.
— Да, ну, она и не будет твоей. — Николо проводит левый хук, который попадает мне прямо в щеку, отчего моя голова откидывается в сторону.
Звезды взрываются перед моими глазами. Но я отказываюсь дать ему хоть дюйм удовлетворения. Глубоко усмехнувшись, я встречаю его взгляд с холодной радостью.
— Твой отец так не думает.
— Мне плевать, что думают наши родители. Ты кусок дерьма, который не заслуживает моей сестры в лучший день твоей жизни. Так что выбрось это из головы. Сильвия не выйдет за тебя замуж.
— Нет? Что ж, тебе придется убить меня, если ты хочешь помешать свадьбе, — бросаю я вызов. Это глупо. Я знаю. Но мне нужно либо стоять на своем, либо сдаться, а сдаться — это только покажет слабость.
Николо не колеблется, вытаскивая тот же Кольт, который он направлял на меня на парковке. Он взводит его и прижимает к моему лбу.
— Я сделаю это с удовольствием.
Блеск в его глазах говорит мне, что он нажмет на курок, не задумываясь. И хотя я знаю, что это будет глупый маневр, и что его отец, вероятно, будет в ярости, а моя мать определенно проделает дыру размером с Техас в семье Маркетти, если он убьет меня, мне интересно, может ли он действительно покончить со мной прямо здесь и сейчас.
Впервые мой пульс ускоряется, когда включаются свои инстинкты выживания. Не то чтобы я умолял сохранить мне жизнь. Или отступал. Я бы лучше умер, чем доставил Николо Маркетти такое удовольствие. Но на секунду, от которой волосы встают дыбом, я уверен, что он нажмет на курок.
— Нет, Нико, — говорит один из близнецов, тот, которого я ударил, и у которого теперь окровавленная губа. — Убийство Петра не спасет Сильвию, и ты это знаешь. Это просто ввергнет нашу семью в войну.
— Мне плевать, — рычит Николо, сильнее прижимая ствол к моей коже.
Я смотрю на него, бросая ему вызов.
— Он, черт возьми, этого заслуживает, — шипит один из близнецов. — Ты слышал Сил. Она не плачет по пустякам.
— Кассио, — предупреждает другой близнец, которого я ударил, кажется Лука.
По выражению лица Николо я бы поставил, что Лука беспокоится, что его близнец мог подтолкнуть их брата к краю. Гнев Николо рос в геометрической прогрессии при упоминании о плачущей Сильвии.
На этот раз я молчу, зная, что моя жизнь может быть потеряна из-за малейшего неверного шага.
— Мы можем найти другой способ, — настаивает Лука. — Мы договорились доказать свою правоту, но его убийство не сделает ничего, кроме как ухудшит ситуацию. Нам нужно отпустить его.
Челюсть Николо яростно двигается, пока он обдумывает это. Затем, наконец, он отбрасывает пистолет от моего лица, одним плавным движением снимая его с курка.
Ухмылка медленно расплывается на моих губах. Каким бы крутым ни казался Николо, он так же зажат в ловушке своей семьи, как я в своей. Что говорят наши родители, то и происходит, даже если он хочет, чтобы было по-другому.
Правый хук Николо попадает мне в челюсть, откидывая мою голову назад. Черт, он наносит сокрушительный удар.
— Если ты еще раз заставишь мою сестру плакать, я заставлю тебя пожалеть, что ты родился. Понял? — Выдыхает он, тыча пальцем мне в лицо.
Затем он кивает своим братьям. Они ставят меня на колени, отпуская мои руки, и мои ладони бьют по дереву, чтобы мое лицо не коснулось пола. Скрипя зубами, я заставляю себя молчать.
— Убирайся нахуй из моего клуба, кусок дерьма, пока я не передумал и не украсил пол твоими мозгами, — рявкает Николо.
Я медленно поднимаюсь на ноги и откидываю волосы с лица, отступая от трех братьев. Я не оглядываюсь, пока не дохожу до двери. И даже тогда я бросаю на них лишь беглый взгляд. Они стоят тесной группой, наблюдая за мной с зеркальным выражением ненависти и отвращения.
С нахальным кивком я рывком открываю дверь и ухожу. Хотя я знаю, что они не следуют за мной, я заставляю себя идти ровно, чтобы держаться как можно более достойно. Мое
