class="p1">— Старые боги знают, — ответила Кэтти-бри. — Старые боги предвидели, что с пришествием Царства Теней столкновение нашего мира, Торила, с другим миром, известным как Абейр, вызовет... хаос. Конечно, кое-чего они не предвидели, вроде Разрыва Пряжи и Магической чумы, но они действительно знали великую правду о мирах, связанных воедино.
— Потому, может, они и боги, — проворчал Бренор.
— И они понимали также, что это временное устройство сфер, — продолжала Кэтти-бри. — Пришествие означает их разделение, и это время, Разделение, скоро настанет.
— И вот я здесь, полагающий, что все мы мертвы, — саркастически пробормотал Бренор, обращаясь в основном к Реджису, но Кэтти-бри не слушала и продолжала говорить, превратившись на некоторое время в скальда, и даже станцевала немножко — очень похоже на ее танец среди цветущих рощ Ируладуна в последние десять дней.
— Это будет время великого отчаяния и смятения, хаоса и перестройки как всего мира, так и пантеона, — провозгласила она. — Боги потребуют свои владения и призовут своих сторонников. Они станут искать себе чемпионов среди одних и делать чемпионами других. Они отыщут их среди смертных вождей Фаэруна, среди лордов Глубоководья и архимагов Тэя, среди вождей великих племен и героев Севера, среди королей, дворфов и орков.
Многое будет так, как было всегда, — поясняла она. — Морадин и Груумш быстро соберут свои племена, но на окраинах воцарится хаос. Кто возглавит воров и кому доверят свои магические заряды маги? И кому решат служить смертные, скорбящие и потерянные, когда их жизненные пути станут еще извилистее?
— Что? — раздраженно переспросил Реджис.
— Снова загадки? — буркнул Вульфгар.
Но Бренор лучше уловил смысл ее слов.
— Дзирт, — прошептал он. — Скорбящий и потерянный, говоришь? Да, но я оставил его с той девчонкой, Далией, и ему уж точно хватило забот с этой оторвой!
— Скорбящий и потому, возможно, легкая добыча, — заметила Кэтти-бри.
— Он любит тебя, — быстро отозвался Бренор, утешая ее. — Он все еще любит тебя, девочка! И всегда любил!
Кэтти-бри рассмеялась при упоминании о плотской ревности.
— Я говорю о его сердце, о его душе, а не о физических желаниях.
— Короче говоря, Дзирт — за Миликки, — встрял Реджис, но Кэтти-бри лишь пожала плечами, рассеивая его уверенность.
— В конце концов он сделает выбор, — ответила она. — И я верю, что его выбор будет мудрым. Но весьма вероятно, этот выбор будет стоить ему всего. Таково предупреждение Миликки, и таков ее дар.
— Ну, это уж не ей решать! — бросил Бренор.
— Мое место — в Чертогах Темпуса, — продолжал настаивать Вульфгар, уловив, о чем говорит дворф, и вскочив на ноги.
— Выбор за вами, — подтвердила Кэтти-бри, — ибо ни за что богиня не потребует подобной службы от приверженца иного бога. Миликки не требует от вас присяги на верность, но предлагает вам этот выбор.
— Я же здесь! — возразил Вульфгар. — Никакого выбора нет!
— Точно, — согласился Бренор.
— Есть, — повторила Кэтти-бри с обезоруживающей улыбкой. — Потому что это место непостоянно и не вечно, — воистину, время его конца близко. Ируладуна, порождения магии Миликки, скоро не станет. Он исчезнет навеки и не вернется. Так что мы должны сделать выбор и покинуть его.
— Я уже пытался, — напомнил Вульфгар.
— Верно, — кивнула Кэтти-бри. — Но ты сделал это вслепую, без подготовки, без уговора, и был обречен на неудачу. Тебе же лучше, что твое путешествие окончилось, не успев начаться, и что повитуха выбросила тебя на камни!
— Уговора? — едва слышно переспросил Реджис, выхватив из рассказа Кэтти-бри вызвашее его удивление слово.
Кровь отлила от лица Вульфгара, когда на него нахлынули — благодаря магии, примешанной к голосу Кэтти-бри, он понимал это — воспоминания о кратком пребывании за пределами Ируладуна. Он попал в лапы великанши, казалось ему, а на самом деле — в руки повивальной бабки. И когда он принялся протестовать, когда заговорил младенческим голосом, но взрослыми словами, насмерть перепуганная повитуха исполнила свой долг и убила его, ударив о горячие камни, обогревающие лачугу.
Воспоминание об этом кошмаре, о том, как его мягкая голова взорвалась при встрече с неподатливым камнем, вновь оглушило его. Он попятился, зашел на пару шагов в пруд и долго сидел на мелководье, прежде чем смог заставить себя снова выбраться на берег.
— О да, — пояснила Кэтти-бри Бренору и Реджису, пока Вульфгар сидел в воде, — богиня открыла мне все это. Похоже, это она надоумила повитуху уничтожить одержимое дитя.
— Не слишком милосердная богиня! — проворчал Бренор.
— Цикл жизни и смерти не может быть ни милосердным, ни немилосердным, — пояснила Кэтти-бри. — Он просто есть. Он всегда был и всегда будет. Вульфгар попытался и не смог покинуть Ируладун — и никто из нас не может. Это не является частью того выбора, что предлагает нам Миликки. Пока не рассеялась магия, нам предложены два пути. Первый — тот, что выбрал Вульфгар, но с условием. — Она взглянула на него в упор. — Ты не выполнил его, потому и был обречен на неудачу.
Вульфгар в ответ подозрительно уставился на нее.
— Другой путь отсюда ведет через это озерцо, — завершила Кэтти-бри.
— А условие? — спросил Реджис.
— Чтобы покинуть лес и вернуться на Фаэрун, нужно принести клятву верности Миликки.
— Ты отказалась бы от своей веры? — возразил Вульфгар.
— Клянусь волосатой задницей Морадина! — возмутился и Бренор. — Я люблю тебя, девочка, и Дзирта люблю, он мне как брат, но не собираюсь гоняться за цветами на лужайке по выбору Миликки!
— Клятва, обет — не навсегда, — пояснила Кэтти-бри. — Чтобы получить благословение Миликки, покинуть Ируладун и вновь возродиться на земле Фаэруна, вы должны принять одно-единственное условие: выступить на стороне Миликки в самый тяжелый час.
— Что-то я не очень понимаю, что это значит, девочка, — заявил Бренор.
— Она имеет в виду, в самый тяжелый для Дзирта час, — сказал Реджис. И когда остальные уставились на него, добавил: — Ты же сказала, в первую очередь это дар Дзирту.
— Так ты говоришь, что Дзирту понадобится наша помощь? — спросил Бренор.
Кэтти-бри пожала плечами, казалось искренне растерянная:
— Похоже на то.
— Значит, мы можем вернуться на помощь Дзирту, что бы
