монгольских феодалов, отличались от монголов своей бедностью. «Рядом с моалами, — говорит Рубрук, — были и другие бедняки, по имени татары»[102]. Сами монголы стали презрительно называть татарами все покоренные народы. «Во всех завоеванных царствах они (монголы — М. С.) без промедления убивают князей и вельмож, — писал венгерский монах Юлиан в 1236 г., — которые внушают опасения, то что когда-нибудь могут оказать какое-либо сопротивление. Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают против воли в бой вперед себя. Других же поселян, менее способных к бою, оставляют для обработки земли, а жен, дочерей и родственниц тех людей, кого погнали в бой и убили, делят между оставленными для обработки земли… и обязывают тех людей вперед именоваться татарами»[103].
Когда образовалась Золотая Орда, татарами стали называть и половцев, завоеванных монголами. Здесь впоследствии термин «татары» был закреплен за всеми тюркскими племенами, порабощенными монголами: половцами, булгарами, буртасами, маджарами и самими татарами; самые же монголы, представлявшие небольшую господствующую прослойку, отделяли себя от татар. Рубрук во время своего пребывания в ставках великого хана в Монголии и у хана Золотой Орды, описывая свою беседу с великим ханом Менгу, ханом Золотой Орды Батыем, его сыном Сартаком и другими представителями монгольской аристократии, подчеркивает, что «не желают они называться татарами, ибо татары были другим народом, называли себя моалами, т. е. монголами»[104].
Среди массы «татар» монголы, образовавшие основное ядро, на которых опиралась правящая династия, составляли меньшинство. Основная масса монголов осталась в самой Монголии, и лишь небольшая часть их была «вкраплена» в отдельные монгольские государства в качестве «рассадника» монгольских элементов. Их удельный вес в Джучиевом улусе был даже незначительнее, чем в других монгольских государствах[105]. По свидетельству Рашид-ад-дина, Чингис-хан выделил в улус своему старшему сыну Джучия только 4000 монгольских семейств[106]. «Сокровенное сказание» приводит несколько большую цифру (9000 юрт)[107]. Н. И. Веселовский вслед за Рашид-ад-дином определял количество монголов в Золотой Орде порядком всего лишь 4000 семейств, обходя указания «Сокровенного сказания», а также преуменьшает численность монголов в войсках самого Батыя, определив их в 30 тыс. человек. Число монгольской части войск Батыя было гораздо больше. По свидетельству Юлиана, в войсках Батыя насчитывалось всего 375 тыс. человек, из которых 240 000 были «рабы не их закона», т. е. не монголы, и 135000 «отборнейших (воинов) их закона», т. е. монголов[108]. Другой современник, монах Доминиканского ордена Симеон Сент — кентский, участвовавший в первом посольстве к монголам, определяет численность воинов Батыя в 610 тыс. человек, в том числе 160 тыс. монголов[109].
Татары-монголы пробыли за пределами Руси около двух лет. Разорив ряд стран Западной Европы, Батый летом 1242 г. повернул обратно на восток. Часть войск монголов ушла обратно в Монголию; а с Батыем в Дешт-и-Кипчаке остались лишь улусные люди самого Батыя и, его братьев. Численность монголов в Золотой Орде, конечно, не могла ограничиваться 4000 или 9000 семейств. Абулгази, писавший на основании более ранних источников, говорит, что Батый после завершения похода на запад, выделил только двум своим братьям Орда-Ичену и Шайбану по 15 тыс. монгольских семейств, остальные 13 братьев также получили уделы. Следовательно, число монголов не ограничивалось 4000 семействами, но в то же время численность монголов в Золотой Орде была не так уж велика, чем, отчасти, и объясняется быстрое отуречивание монголов в Золотой Орде.
Арабский писатель XIV в. Эль-Омари, отмечая факт быстрой утраты монголами своего монгольского облика, писал: «В древности это государство было страною кипчаков, но когда им завладели татары (монголы), то кипчаки сделались их подданными. Потом они (монголы) смешались и породнились с ними (кипчаками), и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их (монголов), и все они стали точно кипчаки, как будто они одного (с ними) рода, оттого что монголы поселились на земле кипчаков, вступали в брак с ними и оставались жить в земле их (кипчаков)»[110]. Монгольская прослойка в Золотой Орде, составлявшая господствующее ядро, будучи относительно малочисленной по сравнению с завоеванным им населением, согласно Эль-Омари, уже в середине XIV века растворилась среди многочисленных тюркских элементов Дешт-и-Кипчака. Монголы не только приняли половецкий язык и обычаи, но и принуждены были «приноравливаться» к тем производительным силам, которые они нашли в завоеванной стране. Как отмечал Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге», «…в огромном большинстве случаев при прочных завоеваниях дикий победитель принужден приноравливаться к тому высшему «экономическому положению», какое он находит в завоеванной стране; покоренный им народ ассимилирует его себе и часто заставляет даже принять свой язык»[111].
Взаимоотношения кучки монгольской феодальной аристократии с завоеванными народностями и племенами, часто стоявшими по уровню развития выше монголов, естественно, не могли быть прочными. Покоренные народы не могли мириться с рабским положением и вскоре вступили в борьбу за свое освобождение. Об этом свидетельствуют восстания на Руси в 1262 г., охватившие районы Ростова, Ярославля и Суздаля. Поэтому монголы стали искать себе союзника в лице местной феодальной знати и среди местного мусульманского и православного духовенства. С их помощью монголы рассчитывали укрепить и сохранить деспотическую власть ханов над покоренными народами Восточной Руси. Вопрос о том, какой modus vivendi установился, с течением времени, в «Русском улусе» в литературе достаточно изучен.
По свидетельству араба Эль-Омари, подобные же взаимоотношения существовали между правителями черкесов, алан с ханами Золотой Орды. «Они (черкесы, русские и ясы), — пишет Эль-Омари, — не в силах сопротивляться султану этих стран (т. е. Дешт-и-Кипчака — М. С.), и потому (обходятся) с ними как подданные его, хотя у них и есть (свои) цари. Если они обращались к нему с повиновением, подарками и приношениями, то он оставлял их в покое, в противном же случае делал на них грабительские набеги и стеснял их осадами»[112]. В житии Федора Ростиславича Смоленского рассказывается о поездке болгарских князей в ханскую ставку за получением ярлыка, как это делали и русские удельные князья: «Начаша ходити русские князи и болгар в орду к царю, — пишет автор жития, — отчин своих просити у царя на столований своих»[113].
С. М. Шпилевский, один из крупнейших знатоков истории народов Поволжья, в XIX веке, основываясь на житии Федора Ростиславича, утверждал о существовании вассального Булгаро — жуктенского княжества в составе Золотой Орды. Той же точки зрения придерживается и советский исследователь X. Гимади[114].
Внимательное изучение текста «Жития», однако, не дает нам утвердительного ответа на вопрос о возможности осуществления вассального булгарского княжества на Каме. Если бы даже это имело место, что весьма сомнительно, то только в самом начале существования Золотой Орды,
