в дверь снова постучали, я натурально подпрыгнул.
* * *
Фуух, это всего лишь добрая бабушка пришла, конфет и регенерацию принесла.
За последние два дня это был уже третий день, как Исцеляющая Девочка заходила. Оказалось, что вместе с нами тут и Айзава с Мидорией лежали, и Кацуки, но их уже выписали. И все это время она, то есть невесть-сколько-летняя старушка, мониторировала состояние здоровья всех нас — и их троих, и мое, и зловредного Киотаки — то и дело пуская в ход свою причуду.
— Без Исцеления уважаемой Чио Шузенчи я бы тут два месяца лежал, а не пару дней, — озвучил я очевидное и поднялся с койки, на которой она осматривала мой голый, уже даже не забинтованный торс.
Бабушка меня расцеловала, к слову. Без шуток. Вот уж действительно странная причуда — вытягивать губы владельца на метр и передавать регенераторные способности через звонкий «чмок».
Наверное, когда она молодая была, ребята за лечением в очередь выстраивались.
Внутренне мне аж чуть стыдно сделалось за свои подозрения на ее счет.
Настолько, что я даже конфеты без возражений сожрал.
— Спасибо вам большое, — уважительно поклонился до пола.
И сжал пострадавшую руку в кулак. Моторика вернулась в норму, сила почти та же, и даже не больно уже. Да что там, швы на плече, опоясывающие сустав по кругу, зажили до такой степени, что осталось только бледное кольцо шрама. Классно!
— Да будет тебе уже… поднимайся, вьюноша…
Надо будет руку мою, блудную, да вернувшуюся, усиленно поразминать-покачать, думаю, за неделю с таким-то лечением…
— Встань уже, говорю! — тут меня стукнули по голове сложенной в трубку газетой. — Окаянный!
Я выпрямился и непонимающе помотал головой. А за что меня газеткой-то…
— Еще один Символ Мира на мою голову нарисовался! Куда ты полез, на абразуру⁈ С вами там Шота-кун был, это его обязанность рисковать собой! И Всемогущий к вам побежал, хотя ему бы самому отдохнуть! И Тринадцатая глупая! И все равно нашлись сразу несколько в критическом состоянии, школьники, дети вчерашние!
А миниатюрная бабушка-то злится!
Меня еще раз стукнули.
— Дак это… — я аж растерялся от того, как реагировать на подобный акт немотивированной агрессии, — Дак оно само как-то… а кто, если не я?
— А что вы будете делать, когда меня не станет, а⁈ — меня принялись осыпать ударами несчастной газетенки.
Я бы прикрылся руками, да только удары эти газетой, ну… как комар стучит, ей-богу.
Причем я решительно не понимал ни причин, ни поводов. Если б я «на амбразуру не полез», нас всех Ному бы и перебил.
— Всемогущий застал момент, когда тебя расчленили, мальчишка! Если б ты сам на монстра не прыгнул, он бы вас спас!
Ой…
А так что, можно было?
Мне стало смешно. Я, значит, убивался-в-лепешку-расшибался, а Символ Мира на секунду опоздал? То есть, сосредоточься я на обороне или побеге…
— Это… Шузенчи-сан, вам не жалко меня бить-то? Потом ведь снова лечить придется…
— Гр-р-р! — благообразная старушка отбросила газету в сторону и схватилась за свою трость в форме шприца.
Да у нее разве что дым из ушей не валит!
А на что она злится-то хоть?
— Э… ой, — тут старушка выронила газету и схватилась за спину. — Ой… защемило, ой…
Ну приехали.
Без понятия, чего делать в такой ситуации, я аккуратно подхватил карманную медсестру и посадил на собственную койку.
Раскрасневшаяся боевая бабулька тяжело привалилась к подушке, попыталась отдышаться, и мрачно уставилась на меня.
А я уставился на нее.
Сидим…
Иллюстрации:
Чио Шузенчи, рыцарь плаща и шприца. Газетка на спине, в специальных ножнах (нет).
Чмооок!
Глава 17
Часть V
— Вы как? — осторожно спросил я бабушку. — Устали, наверное?
Прозвучало издевательски.
Ни того, зачем эта сцена избиения меня нужна была, ни того, что именно послужило поводом, я так и не понял. Будь Чио моего возраста, я б сказал, что у человека случился срыв на почве переработки или общей задолбанности, типа как когда я треснул Бакуго. Но у людей пожилых темперамент обычно смещается от холерика в сторону флегматика, просто в силу возрастных изменений.
Может быть, действительно переработала Исцеляющая? Тут ведь аж пять человек на ноги ставить надо было, мы двое тут до сих пор лежим, она нас каждый день подлечивала…
По правде говоря, выглядела пожилая женщина действительно не очень, ну, в смысле, хуже, чем я ее помнил. Морщины, мешки под глазами, пятна пигментные в паре мест… Эх. Старость не радость. Мои родители в этом мире были довольно молодые, пожилые люди в школах работали нечасто, а дедушек-бабушек своих я не знал, поэтому я, по сути, впервые за долгие годы взаимодействовал с кем-то такого преклонного возраста. Сколько ей? Семьдесят? Восемьдесят?
Чио тем временем издала что-то вроде «ох-хо-хо…»
Устала драться, наверное, бедная баб…
Тут я прикусил воображаемый язык.
Побольше уважения, Нирен. Ведешь себя, как прямоходящий австралопитек Ниренгек.
— Жить буду, — едко ответила Шузенчи,- Потому что, в отличие от некоторых, не сую голову в пасть ко льву! И пользуюсь головой не только для еды или ударов!
Так, она снова закипает… откуда в таком маленьком существе столько злости?
Сейчас она совсем не была похожа на умудренную годами китаянку из первой нашей встречи, скорее на циничную старую деву. Я бы не удивился, будь у нее сигарета в руках.
Пугающая метаморфоза.
Но при этом она с трудом опиралась на спинку моей койки.
— … нарастили себе мышц, натренировались, уже весь мозг мышцой зарос, а…
— Извините, — я встал и снова поклонился. — Я просто старался не допустить смертей среди ребят, вот и все.
Чио перестала ворчать.
— Все вы, герои, так говорите. Пока живы. Ах, я не… — она грустно улыбнулась, видимо, наконец взяв себя в руки, и похлопала меня по коленке, — Я тоже прошу прощения. И сядь уже. А не то за трость возьмусь!
Я присел на краешек кровати. Осторожно заметил:
— У вас потрясающая причуда. Но, наверное, и тяжелая отдача от злоупотребления. Вы поэтому рассердились, может быть?
Чио Шузенчи замахала руками и окончательно расслабилась, возвращаясь к образу благообразной старушики
— Не-не что ты, просто возраст… причуда не уменьшает срок моей жизни или еще
