что-то помечать карандашом на карте.
— Мы не будем мешать, — сказал Федя, — только вот — что вы на карте помечаете?
— Помечаю, как идёт вода среди пластов.
— А куда же она идёт по этим пластам, — негромко спросил Данилка, — вода-то?
Сергей Матвеич усмехнулся и покачал головой:
— Ой, помощнички! С вами тут, я вижу, не много наработаешь. — И сложил свою карту.
Да и темно уже было работать. Сумерки в Крыму короткие. Только солнышко село, только запылали облака и красным, и жёлтым, и оранжевым, как, смотришь, подошла из-за моря ночь и сразу всё погасила.
Мать подоила корову. Постлала всем постели. И Сергею Матвеичу устроила постель — на воздухе, под цветущими розовыми олеандрами. И ночь уже зажгла свои звёздные фонарики.
Тут и пошёл разговор о том, как вода под землёй идёт, и какие породы в горах лежат, и как вода сквозь разные породы пробирается. Если встретятся ей пески, то ползёт она еле-еле, по нескольку сантиметров в день. А встретится воде на пути известняк, так она его размоет и потечёт быстрой речкой. А то и озером под землёй разольётся…
И неизвестно, сколько времени ещё сидел бы с ребятами Сергей Матвеич и что ещё он рассказал бы им в этот вечер, если бы не пришла тётя Фрося. Заскрипела калитка среди тёплой тишины — «к нам иду-у-ут!..» — и сразу раздался сердитый голос тёти Фроси:
— Федюньки у вас нету? Ах, чтоб ты лопнул! Ты что же это, дорогу домой забыл? А ну-ка, давай живо! Иди-ка, я тебе эту дорогу покажу!
И Федя и Данилка не сразу заснули в эту ночь. А когда заснули, то всё им снились подземные реки — холодные, журчащие, которые мчались куда-то и зря пропадали. На другой день Федя и Данилка приняли решение: вырастут большие — пойдут воду искать. Что же она будет под землёй бродить, когда в колхозе воды нету!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Воды много, а нигде её не найдёшь
⠀⠀ ⠀⠀
оть и сказал Сергей Матвеич, что вода есть везде, однако найти водяную жилу оказалось трудно.
В долину пришёл грузовик с оборудованием. Ребята гурьбой прибежали смотреть — ведь никто из них ещё никогда не видел, как бурят землю.
С машины спустили трубу с острыми зубьями на конце. Установили её.
Ребята волновались:
— А как же эта труба в землю полезет? Кабы сверло какое…
— А чем её будут забивать?..
Больше всех суетился Федя. Он лез почти к самой трубе, под ноги рабочим. Председатель Тихон Иваныч, который тоже был здесь, рассердился:
— Как сейчас сниму ремень!
Но Сергей Матвеич остановил его:
— Интересуется человек.
— Мы тоже интересуемся! — сказала за всех ребят Тоня Каштанова.
— Интересуйтесь, а под ноги не лезьте, — ответил Тихон Иваныч. — Вот пустят колонку, тогда и увидите, как она в землю полезет. Глаза-то есть?
— Есть! — хором ответили ребята.
— Это не труба, это колонка, — пояснил им Федя.
Но Петруша Огородников отмахнулся от него:
— И без тебя догадались!
Колонку установили, где указал Сергей Матвеич. Потом включили движок, который стоял в кузове машины. Движок загудел, и колонка сразу ожила. Она закрутилась, вгрызлась зубьями в землю и быстро пошла в глубину.
— От здорово! — крикнул Федя. — Во работает!
А Данилка молчал. Он только глядел не отрываясь, как труба уходила в землю. Всё глубже, глубже…
— Метров на пять уйдёт!.. — сказал он негромко.
— «На пять»! — усмехнулась Тоня и пожала плечами. — Воробей! На все десять уйдёт, а не то что на пять.
— А ты откуда знаешь? — заспорил с ней Петруша.
— Да уж я-то знаю!
Сергей Матвеич посмотрел на Тоню.
— Ты так считаешь? — спросил он.
— А конечпо! — сказала Топя. — Я так считаю! Я…
— Колонка может и на пять метров уйти, и на десять…
— Ага! Я же сказала! — обрадовалась Тоня.
— А может и на сто, и на сто пятьдесят.
— О-ёй! — охнули ребята в один голос. — На сто пятьдесят в землю!
— Да, — сказал Сергей Матвеич, — если вода лежит глубоко. А у вас здесь, в известняках, очень глубоко лежит вода!
— А достанем? — забеспокоился Федя.
— Полагаю, что да, — ответил Сергей Матвеич.
Колонка глухо гудела. Видно, трудно ей было пробиваться сквозь камень в глубину. И все ждали — вот-вот она нащупает воду. А как найдёт воду, то сейчас поймает её в трубу и подаст наверх.
Но вместо воды колонка достала гальку, глину, известняк…
Стали бурить другую скважину, рядом. Потом третью. Но сколько ни бурили, воды так и не достали.
Не было воды.
Бурили и на другой день. И на третий. Всю долину продырявили скважинами. А воды всё не было.
А дни становились всё жарче. Солнце полыхало с утра до вечера. Засохла, пожелтела на склонах трава, исчезли цветы. Только седая полынь росла, не пропадая, да жёсткие колючки торчали кругом. Ревела скотина по вечерам, когда приходила с пастбища, — просила воды. Того, что привозили из совхоза и с дальних источников, еле хватало в хозяйстве. А иногда и не хватало.
Печально было и в садике. Данилка замечал, как желтеют яблони. Им надо плоды наливать, а влаги не хватает. Завязались на ветках сливы и тут же начали морщиться — негде соку взять. В это время Данилкин отец всегда сад досыта поливал. А нынче нет воды!
— Потерпите как-нибудь! — говорил деревьям Данилка, когда в саду никого не было. — Сергей Матвеич скоро воду найдёт!
Яблоки, сливы и абрикосы словно слышали и понимали, что им говорит Данилка, и казалось, что они отвечают ему, лепечут листвой: «Потерпим сколько сможем. Только давай скорее воды!»
А у Феди дома не было ни покоя, ни радости. Тётя Фрося как вставала с утра, так и начинала браниться:
— И что это за край такой — воду, словно золото, ищут! Вон у нас, на Орловщине, и думки такой нет. Где копни — там вода. А реки-то какие — тихие, светлые! А тут? Вон и гуси мои совсем захирели. И картошка пропадает! Что будем делать без картошки?
— Ой, сестрица, не лезьте вы со своей картошкой! — кричала Федина мать. — Вашу картошку и поливать не стоит — всё равно не вырастет. Хоть бы в низине где посадили. А то на самой горе — какая вам тут картошка!
— Ну, если так, то надо собираться, да и уезжать отсюда! А что тут дожидаться? Пока и сами без воды пропадём?
— Не пропадём: винограду в этому году много родится.
