задумчиво произнесла:
– То есть он полагает, что есть и другие миры?
Я осёкся, осознав, что сейчас повторил слова Димы, даже не задумавшись о смысле. А ведь в этом что-то есть…
– Я читал о теории, что магия пришла из иного мира. А раньше её не существовало. Ведь если подумать, то первые достоверные упоминания магического дара относятся к двадцатому веку. А нормально изучать её начали только после революции.
– Неправда. Магия была всегда, – возразила Полина. – Вспомни хотя бы сожжение ведьм в Средневековье. Просто раньше люди скрывали свой дар, а теперь нет.
– А тебе не кажется, что во времена Средневековья любой мало-мальски способный боевой маг мог бы захватить целую страну, и история пошла бы по иному пути? И я не думаю, что в преследовании пострадали настоящие ведьмы.
Но моя собеседница явно была приверженкой теории тайного заговора.
– Я уверена, что так и было: вся высшая знать владела магией и вела с её помощью междоусобные войны. Просто, когда начался расцвет Инквизиции, упоминания об этом убрали из записей. По какой-то причине волшебная сила стала запретной. Скорее всего, потому, что короли боялись конкуренции. Да что я тебе рассказываю! Никого же не удивляет, что во время ВОВ обе стороны активно использовали магию! И хотя в открытую об этом не говорят, многие считают, что дар внушения был очень силён у всех мировых диктаторов: Ленина, Гитлера, Сталина, Муссолини, Ким Чен Ира. Думаешь, они смогли бы обеспечить себе такой размах без хорошенького внушения?
Я мог бы с ней поспорить. Я не настолько верю в человечество. Эксперименты вроде «Третьей волны»[5] доказывают, что люди легко попадают под влияние хорошо поданной идеи без всякой магии.
Но чтобы не накалять обстановку, я спросил:
– А почему ты сама работаешь гадалкой? У тебя прекрасные способности, ты могла бы найти работу получше.
Полина тут же скрестила ноги и руки в защитной позе.
– Звучит классно, но по факту набор профессий очень ограничен. Идти в рекламу я не хотела. Все эти прогнозы продаж, составление рекламных кампаний, как по мне, забивание гвоздей микроскопом. Так ещё и стоит ошибиться – на тебя все шишки! Оборонка – ещё хуже! Запрут до конца жизни на каком-нибудь заводе. Бр-р-р…
Её передёрнуло.
– Можно, конечно, блог вести и там давать прогнозы за деньги, но я предпочитаю личное общение, – заключила она.
– Ну а как насчёт работы в полиции? Я знаю, что в некоторых отделах есть люди с даром.
Она заправила за ухо каштановую прядь.
– Нет, это не по мне. Когда ты видишь преступление, то словно сам всё это переживаешь. Изо дня в день такое не каждый выдержит. Кроме того, видения бывают неточными или бесполезными, как в случае со Светланой. Я не увидела, кто её убил! А ещё преступники используют «глушители», блокирующие магическую слежку.
– На самом деле преступления чаще совершают обычные люди без всякой подготовки, – возразил я, – профессионалы с «глушителями» – скорее исключение.
– Ну да, – пожала она плечами. – И мне неохота каждый день наблюдать, как какой-нибудь Вася в порыве пьяной ярости до смерти избивает свою жену. От такого с катушек можно съехать.
Она печально покачала головой и добавила:
– У меня всё проще. Изменил – не изменил, будут вместе – не будут.
И всё-таки я не уловил в её голосе энтузиазма. Она словно бесконечно устала от собственного дара.
– Паша, а почему ты ушёл из полиции? – неожиданно спросила Полина.
Я замешкался. Врать было как-то… неправильно. Мне не хотелось испортить атмосферу откровенности. К тому же у меня было такое чувство, что Полина сразу распознает ложь. Но и лезть в эту неприятную историю момент был неподходящий, так что я выдал свой обычный полуправдивый ответ:
– Меня уволили за участие в несанкционированном митинге.
У Полины тут же стало сочувственное лицо.
– Это так несправедливо!
Но я лишь неопределённо дёрнул плечами и честно сказал:
– Я не хочу это обсуждать.
Она смотрела с таким пониманием, что я прямо видел, как у неё в голове проносятся заголовки новостей вроде «Павла Кузнецова задержали на несанкционированном митинге», «Вопиющее нарушение прав человека: к Павлу Кузнецову не пускают адвоката», «Петербургский следователь вынужден уволиться из-за участия в митинге». Вот я уже и герой!
Но разубеждать её значило бы сильно упасть в её глазах. Не сейчас. Может быть, я расскажу ей позже.
Глянув на часы на стене, я стал подниматься.
– Мне уже пора, Полина. Номер телефона я тебе дал, если вспомнишь что-то ещё, позвони.
Внутри меня всё противилось уходу, не желая расставаться с теплом уютной квартиры и с её, тоже какой-то тёплой и уютной, хозяйкой.
Но надо работать. Надо поскорее закрыть это дело, снять все подозрения с Полины, и тогда я смогу позвонить ей просто так. Её номер у меня есть.
Она тоже встала, провожая меня в прихожую.
– Куда ты пойдёшь?
Я заглянул в телефон.
– Пётр прислал мне адреса родителей Светланы и её брата, Максима, который теперь в розыске. Нужно всех опросить.
– Значит, ты помогаешь полиции? – задумчиво протянула Полина, стоя в дверном проёме и глядя, как я завязываю шнурки на ботинках.
– Да, можно сказать и так. Ко мне обращаются, если преступление связано с магией.
– Разве в полиции нет своих специалистов?
– Очень мало. Зарплаты не те. Им дешевле привлекать консультантов вроде меня.
– Почему дешевле?
Я накинул куртку.
– Потому что мне приличные деньги платит Дима, а для полиции моя помощь ничего не стоит.
– Твой Дима благотворительностью занимается? – фыркнула Полина.
– Иногда да, но чаще – просит об ответной услуге.
– Нарушает закон?
– Разные мелочи, – объяснил я. – Например, удостоверение, которым я перед всеми щеголяю. Часто мы разыскиваем артефакты, и нужны пропуски на закрытую территорию, планы объектов или допуск к полицейским документам и уликам.
Полина молчала, а я уже застегнул молнию на куртке и приготовился к встрече с питерской сыростью.
– Можно мне пойти с тобой?
Я в удивлении поднял на неё взгляд.
– Зачем? Будет максимально скучно. Обычный сбор информации. Да и врач сказал, что тебе нужно отдыхать.
Что-то блеснуло в ведьминских глазах.
– Знаешь, Паша, в мире существует и другая магия. Тонкие связи между событиями и людьми. По какой-то причине я всё время оказываюсь на месте преступления. И теперь я словно связана невидимой нитью с этим делом. Я бы хотела помочь тебе разобраться.
Прежде чем ответить, я сделал вид, что проверяю что-то в телефоне. Её слова только подтвердили то, что чувствовал я сам. Но с точки зрения логики это максимально глупо.
«А может,
