своё, — что царь, не ведая стыда,
От себя его отныне не отпустит никогда.
И не дожидаясь финала, пока шум, да гам, дерзнул физрук дать домой дёру,
А по дороге всё прикидывал: как добраться-то в Воронеж, по какому коридору?
Бежал. Плыл. Ехал так да сяк.
И добрался для начала из Трипятнадцатого царства в Тридевятое кое-как.
Мчался дальше. Шёл. Снова плыл. На коне скакал.
В Весёлых Ручьях задержался у невиданного им ранее спорткомплекса с вывеской:
«Футбольная академия «Заветы Кузьмича». Филиал».
Решил физрук, что должна она называться иначе, точней,
Взял у маляра кисть и исправил «Кузьмича» на «кузьмичей».
Валентин Кузьмич
«Футбольная академия «Заветы кузьмичей».
Так-то будет поскромней.
Так-то так… но завтра мне вроде бы надо уже из отпуска выходить на работу,
Где, интересно, этот клубок паутины, который привёл меня ко всему этому анекдоту.
Летописец
И чуть сам же не раздавил его.
Клубочек тут, как тут — кругл, покат, румян, спокоен.
Клубочек
Господин физрук, я здесь. Здравия желаю. Маршрут построен.
Летописец
Но под мяченожный шум и гам состоялось не только это убегание.
Царевна-хохотунья тишком выпустила из тюрьмы объект своего тайного обожания.
ГлавОпричника!
Она, ведь,
почему при физруке вдруг осерьёзнилась, а ране всё смеялась будто её контузило?
Да потому, что угадала в нём угрозу дружку своему, и вельми перетрусила.
И, вот, высвободившись, ринулись они бежать за границу.
Но, заметив пробегавшего мимо физрука,
Главный Опричник вздумал мстить!
Быстро прыгнул в колесницу,
И взяв царевну-озорницу и разбойничий притон,
С пистолетами, ножами бросился за физруком вдогон.
Царь обо всём узнал от курьера из секретных корреспонденций,
Узнал прямо по ходу одной из своих пресс-конференций,
Как раз тогда, когда он вертелся воодушевлённо с указкой возле таблиц.
Прервав доклад, тут же приказал изловить всех этих сбежавших лиц,
И представить их ему в режиме блиц.
Особенно молниеносно тот Кузьмич, который царь Иван,
Желал, чтобы любой ценой накинули аркан и ему возвернули
того Кузьмича, который физрук Валентин.
А вспомнив, что тот вроде бы ходо́к, прибег к хитрости –
Отправил с опричниками в качестве приманки на его излов отряд балерин.
Царь
Всё перекрыть! Никого не выпускать ни из сказки, ни из мифов, ни из былин!
Выделить деньги на погоню! Согласно имеющегося у нас, конечно, при дворе прейскуранта.
Изловить и доставить ко мне энтого наглого репатрианта!
Летописец
А клубок, особо не мешкая, вёл и вёл физрука за собой.
Плыли через реки, через чащи топали особой потаённой тропой.
Время от времени физрука нагонял женский смех за спиной,
Безостановочное девичье ржание.
Бывший ГлавОпричник с невестой и шайкой
уже потирали руки и проявляли от его поимки своё злобное ликование.
За всеми беглецами в совокупности шла уже погоня царская,
Не оставляя без огляда ни кустиков, ни ложбин.
Хитро расставляя на физрука то там, то здесь подсадными утками вертящихся балерин.
А царь, Иван Кузьмич, всё думал:
Царь
Погоня-погоней, а послезавтра-то, ведь, финал.
В целом и частном свою вину я перед тем Кузьмичём, Валентином-то, осознал.
Действительно, пошёл на поводу у собственного тщеславия я и эгоизма,
Да. Есть ещё пока такие слабости у моего царского организма.
На пресс-конференциях тоже наболтал чего много, а теперь поди, докажи на деле.
Давай, попробуй подтверди результатом, что ты не мелкий клоп на футбольном теле.
Летописец
Физрук же,
пустившись в обратный путь домой, оставил Илье Муромцу для команды записку,
С просьбой о понимании, с признанием уважения и любви,
Что хотя они и из разных сказок, а всё же одной крови́.
А кроме того, подробную установку каждому игроку дал,
И общий тактически хитроумный план командной игры на финал.
Бежали-прятались Валентин Кузьмич с клубочком, и вынесло их на лесную опушку.
На ней воздушный шар. Физрук в него мигом прыг, едва услыхал сзади и́з лесу хохотушку.
Воздушный шар будто и ждал этого как приказа,
Пошёл быстро вверх, и началась у физрука теперь в жизни воздухоплавательная фаза.
Смотрит вниз и видит, там, где располагалась энта лесная авиабаза,
Собрались, задрав головы, обе погони у старого вяза.
Эх, Тридевятое — Воронеж — не достанешь, не догонишь!
Летит шар.
Вот, машут ему снизу руками весёлоручьёвцы,
царь,
три богатыря,
Каланча,
Стрелец,
Петя Бражник.
Царь там, внизу, в соответствии с моментом произнёс возвышенный спич.
Летит шар.
Вот на поляне Марфа, Анфиса, Прасковья и Варвара,
Каждая с малым ребёнком, а дети — все вылитые Валентин Кузьмич.
И тут срама и блуда ни грамма — государственное дело.
Царские указы негоже принимать за карикатуры,
Приказал царь — и заложили девушки основы передовой футбольной инфраструктуры.
Машут руками весело, воздушные поцелуи шлют. И поют.
Марфа, Анфиса, Прасковья и Варвара
(на мотив песни-прощания с Олимпиадой-80)
До свиданья, Кузьмич, до свиданья,
Наш восторг, наш экстаз, наш кумир,
До свиданья, Кузьмич, до свиданья,
Возвращайся в свой призрачный мир.
А шар летит!
И, вот, уже видно внизу штыри-высотки,
Милые сердцу на автотрассе пробки,
Знакомую будничную суету,
Физрук глубоко с наслаждением вдохнул аир, родную загазованную нечистоту,
Показал из облака кукиш гибэдэдэшнику-взяточнику, дежурившему на земле на своём посту.
Постовой посмотрел сурово в небо,
И внезапно воздушный шар стал резко падать и терять высоту…
Пассажир его от удара лишился сознания,
И воздухолёт поглотила городская пучина…
И, что интересно, произошло это прямо почти по месту работы нашего Валентина.
В компьютерном классе школы, где оказался, словно и не выходил, физрук,
К его неудовольствию, уткнувшись в монитор носом,
Школьники выбивали из клавиатуры характерный стук.
Валентин открыл глаза, нахмурился, хотел было отключить электричество
и положить конец этому компьютерному ярму.
Но тут заглянул в класс завуч и отвлёк напоминанием, что через неделю в отпуск идти ему.
Кузьмич, услышав про свой отпуск, ощутил пёстрых смутных эмоций целую оранжерею.
Задумался, что-то усиленно припоминая, и потёр недовольно шею.
А под потолком в углу паучок, блеснув алмазом, украшающим его спину,
Вельми бойко зарядил снова плести свою IT-паутину…
И Валентин, теребя вихор седины на темени, услыхал вдруг знакомые голоса.
Светлое, щемящее чувство окутало сердце физрука,
Отчетливые и ясные напевы, манили куда-то в сказочную даль и в небеса:
Марфа, Анфиса, Прасковья и Варвара
Возвращайся, Кузьмич, возвращайся,
Ай-я-яй! Ай-я-яй! Ай-я-яй!
Возвращайся, Кузьмич, возвращайся,
Приезжай, приезжай, приезжай,
Приезжай, приезжай, приезжай,
Приезжай, приезжай, приезжай…
ФИНАЛЬНЫЙ СВИСТОК
