вот это…
Л и д а (с удивлением). Валь, смотри! Зойка! Здорово как получилась! (Передает Вальке журнал.)
К и м (скромно). Подтекстовочку прочтите…
В а л ь к а (читает). «Лучший машинист лафетной жатки Ключевского совхоза Зоя Степанова. Окончив с медалью десятый класс, Зоя решила связать свою судьбу с родным совхозом и героически трудится сейчас на уборке целинного урожая…» (Смеется.) Ну, ты даешь…
К и м. Стиль не нравится?
В а л ь к а. Стиль нормальный, среднегазетный. И что машинист она лучший и что трудится героически — тоже верно. А вот насчет судьбы…
Л и д а. Зойка на той неделе за лейтенанта вышла и после уборки в Новосибирск уезжает. Насовсем.
К и м (с превосходством). Только-то? Какое дело до этого читателю? Миллионы людей увидят — вот еще одна хорошая девушка пошла после школы на производство. Это подкрепляет тот собирательный образ молодежи, который мы пропагандируем? Подкрепляет. А как поступит после уборки реальная Зоя Степанова…
В а л ь к а (перебивает). Зачем тогда фамилию подписываешь?
К и м (пожав плечами). Полагается.
В а л ь к а. Я себе работу корреспондента совсем иначе представлял.
К и м. Могу посочувствовать. Поговори с моим шефом — быстро рассеет розовый туман в твоих мозгах.
В а л ь к а. А мне и с туманом неплохо… (Уходит в вагончик.)
Пауза.
К и м. Давно с ним дружишь?
Л и д а. С первого класса.
К и м. И в институт вместе поступали?
Л и д а. Скажи лучше — вместе срезались. Мне-то и на тракторе работать нравится, а Валька до сих пор переживает.
К и м. Сбежит с жатки — возьмешь меня прицепщиком?
Л и д а. Учиться надоело?
К и м. Вроде этого.
Л и д а. А мне вот не надоело бы… Здорово это — в Москве, в таком институте учиться?
Ким не отвечает.
Я в будущем году на заочный поступлю.
К и м. Работать и учиться — трудно.
Л и д а. Ничего, выдержу.
Из вагончика выходит В а л ь к а с гитарой в руках.
В а л ь к а (Киму). Хотел обратиться к твоему шефу насчет розового тумана, да он спать здоров. Может, ты этим займешься? (Берет аккорд на гитаре.)
К и м. Самое время.
В а л ь к а. Нам все одно спать нельзя — вдруг бензин подвезут. А тебе польза — пообщаешься с серой массой. (Снова берет аккорд.)
Л и д а. Ребята, чего вы цапаетесь все время?
В а л ь к а. Могу объяснить научно. Сие есть извечный антагонизм между попавшими в автобус (жест в сторону Кима) и теми (на себя), кому в нем места не хватило.
К и м. Откровенность, похвальная в таком невинном возрасте.
В а л ь к а. Пойди, Лид, поспи… Я разбужу, когда заправщик придет.
Лида переводит глаза с одного на другого, хочет что-то сказать, но затем молча уходит в избу.
Ты вот что, студент… Лиду оставь в покое, понял? А то я, несмотря на свой невинный возраст, кой в чем виноватым окажусь.
К и м. Ты, знаешь, не пугай…
В а л ь к а. Не пугаю — информирую. Возьму вот так за грудки да вмажу с правой — до самого своего института лететь будешь… (Сопровождает слова соответствующими жестами.)
К и м (пытаясь вырваться). Пусти, ненормальный…
Справа из глубины быстро входит Г а й д а м а к а.
Г а й д а м а к а. Эй, орлы, что за олимпийские игры среди ночи?
В а л ь к а (отпуская Кима). Греемся… Заправщик где?
Г а й д а м а к а. В Барсучьем логу сидит. Газиком своим пробовал вытащить — ничего не выходит. Где Лида?
Л и д а (тотчас появившись на крыльце). Здесь я.
Г а й д а м а к а. Давай свой трактор, надо заправщик выручать.
Л и д а. Да у меня бензин на донышке!
Г а й д а м а к а. В машине две канистры. Заправляйтесь поскорее и поедем.
В а л ь к а. Есть заправляться поскорей!
Валька и Лида убегают налево. Справа входят Е л е н а и Н и н а. Они тепло одеты, в руках чемоданчики.
Е л е н а. Куда это Валька убежал?
Г а й д а м а к а. Скоро вернется.
Н и н а. Какое счастье, Дмитрий Андреич, что мы в вашу машину пересели! А то бы всю ночь трястись на подводе по темной степи… (Заметив Кима.) Здравствуйте, молодой человек!
Ким молча кланяется.
Куда прикажете идти? Мечтаю принять горизонтальное положение.
Г а й д а м а к а. Переночуете в избе. Завтра там и прием развернете.
К и м. Разрешите? (Берет у женщин их вещи и вслед за Ниной уходит в избу.)
Г а й д а м а к а. Не озябли?
Е л е н а. На мне Валин свитер… (Помолчав.) А вам идет быть заботливым… Даже если это только служебная заботливость.
Г а й д а м а к а. Не без яду сказано…
Е л е н а. Скажите Вальке, что я приехала. Мне нужно поскорей увидеть его. Спокойной ночи.
Г а й д а м а к а. Увы, это самое неисполнимое из всего, что вы могли бы пожелать. Сейчас потащимся в Барсучий лог выручать наш бензовоз.
Е л е н а. К утру вернетесь?
Г а й д а м а к а. Непременно.
Е л е н а. Пожелайте мне мужества. Предстоит трудный разговор с сыном…
Г а й д а м а к а. О прошлом?
Е л е н а. О будущем тоже — его и моем.
Г а й д а м а к а. Что б ни случилось… Только не уезжайте. Мне будет очень не хватать вас…
На крыльце появляется К и м. Елена молча уходит в избу.
(Садится на чурбак у костра.) А вы что же, корреспондент?
К и м (подходя). Какой я, к лешему, корреспондент? Самозванец…
Г а й д а м а к а. Это в каком же смысле?
К и м. А в том, что выхлопотал мне Анатольев командировочку. Так сказать, на бедность подкинул.
Г а й д а м а к а. Разве вы в своем киноинституте стипендию не получаете?
К и м. Он во сне только — мой. Два года подряд сдавал — проваливался. Вот и болтаюсь, как цветок в проруби.
Г а й д а м а к а. Почему работать не идете?
К и м. Фотокорреспондентов в Москве и без меня хватает.
Г а й д а м а к а (раздувая костер). На Москве белый свет не кончается.
К и м. Знаю. Мой шеф об этом здорово пишет. (Помолчав.) Вот вы бросили все, сюда приехали. Не жалеете?
Г а й д а м а к а. Как тебе сказать? Бывают, конечно, минуты слабости. Но ведь я нашел больше, чем оставил.
К и м. Что именно?
Г а й д а м а к а. Многое. Главное — уверенность, что нужен людям…
К и м. А там, дома?
Г а й д а м а к а. Там меня легко заменили, здесь это будет потрудней. Но дело не только в этом. Ты автомобиль знаешь?
К и м. Баранку вертеть умею.
Г а й д а м а к а. Так вот, здесь я себя чувствую двигателем, с которого сняли ограничитель. Сколько оборотов ни дам — все будет мало. Это чувство, брат, многого стоит…
К и м. Не знаю, не испытывал.
Г а й д а м а к а. А что ты вообще испытывал? Столько дела кругом, так люди нужны, а ты из себя безработного корчишь? У тебя отец есть?
К и м. Есть…
Г а й д а м а к а. И у меня мог быть такой сын, как ты…
К и м. Что из этого?
Г а й д а м а к а (усмехнувшись). Ничего. Сообщаю голый факт, без обобщений и поучений.
К и м (помолчав). Спать пойду… (Останавливается на лесенке вагончика.) Если к вам на работу попрошусь — возьмете?
Г а й д а м а к а. Просись — поглядим.
Ким уходит в вагончик, Гайдамака подбрасывает щепки в разгоревшийся костер. Берет оставленную Валькой гитару, настраивает ее, начинает тихо подбирать мелодию. Негромко поет, почти проговаривает.
Птицей перелетного юность промелькнула,
И осталась, звонкая, в старой песне жить.
Что ж тебе, товарищ, нынче так взгрустнулось?
