всегда говорила, словно наказ давала: Верка, замуж выйдешь, мужу своему не перечь, не изменяй, всегда верной будь, тогда не будешь клятой-мятой.
— Да, — соглашаюсь, кивая.
— Так вот я и была верна, доверчив-а-а, — протянула она, — а соседка Танька, что напротив жила, подтрунивала вечно, мол, доверяй да проверяй. Её муж с моим Генкой на Басандайку пару раз ездили, рыбачили. — Знаешь такую речку? — спрашивает меня.
— Знаю, — снова киваю.
— Вот и поехал он в очередной раз, не знаю, один или с Андреем Танькиным. Только через часок-другой я в магазин на Песочки пошла. Знаешь такой? — снова спрашивает меня.
— Конечно, знаю, я жила там рядышком, на Новокиевской.
— Во-о-о, так мы там и жили, рядом с мостиком, только на Киевской.
— А я по тому мостику каждый день ходила, — хвастаюсь.
— Так вот, я только мостик прошла, — продолжила она, — смотрю, а мой Генка стоит за мостиком-то. У кустиков. И поглаживает вот такую, — она снова кивнула в сторону всё той же белокурой девушки.
Мне сразу вспомнилась речка Ушайка, мостик и заросли по обе стороны, даже купалась в этой речке. Как же это было давно…
— Ну, думаю, берегись, не зря мне Танька намекала — гляди в оба. Вот и углядела… Подбегаю тихонько, за секунду, сама не своя, только и слышу от неё: Геночка, Геночка. Я тебе покажу Геночку, я тебе устрою… Да так её ловко поймала за кучеряшки, да так оттаскала! От души, саму трясёт, столько злости. А она и слова вымолвить не может. Молчит, — заулыбалась тётя Вера, и я тоже, ожидая продолжения.
— Может, я и ещё бы потаскала её за кудлы-то, да как-то жалко стало. Вроде даже и силы кончились. Прошёл пыл. Да и Генка-то разнимать взялся. Я и ему вскользь наотмашь, но вскользь. Да хорошо, что вскользь, а то кто знает… Ишь, говорю, рыбалку устроил, рыбёшку поймал…
А сама смотрю и не пойму, вроде бы и не Генка, так, слегка похож, и костюм спортивный такой же, ему тогда мой брат подогнал, с лампасами.
— И у меня такой был, — вставила я, — тогда мода была, в восьмидесятые, все такие носили, — но смех разбирает, представила картину…
— Да ты только подумай, ведь это на самом деле оказался вовсе не Генка, а Венка. Вот как я так услышала? — задает сама себе вопрос, и думаю, не в первый раз.
Тут я рассмеялась, припоминая, как зачастую не то слово слышу. Она тоже заулыбалась. Люди, рядом стоявшие, заулыбались, наверное, слышали наш разговор. Громко она рассказывала.
— Тогда ей и говорю, — продолжила тётя Вера, — ты уж меня прости, попутала я. И давай на Генку, а теперь уже на Венку, чего, мол, молчал, сразу бы и сказал, что Венка ты, а не Генка. Ведь я когда к ним подлетела, он что-то в траве искал, может, что обронил.
«А ты меня спросила, кто я?» — начал было он. Да такой скромный оказался. Наверное, Генка-то мой точно бы ответил, даже если бы и виноват был, а этот… А та стоит и кудельки свои, уже ненужные, стрясает с себя. Раскраснелась. «Лучше бы мне врезала, — говорил Вениамин, помогая избавиться от выдранных мною волос». А мне как-то неловко стало. Со-о-вестно-о, — протянула.
— Ну, простите вы меня, простите. Попутала я, — оправдываюсь, — и костюм схож, и росточком ты на Генку моего похож… «Ага, похож», — сказал во зле. А сама думаю, наверно, парень, ты провинился, ведь ничего случайного не бывает. Да и тютя-матютя такой. Урок будет, а если б к этой девке парень какой приставать стал, тоже бы стоял, молчал? Но это я про себя подумала, вслух не сказала. Не-е. Всё прощения просила. А после так смеялась, так смеялась, что до сих пор, как увижу вот такую кучерявую… — тут она снова приподняла голову, чтобы увидеть рядом стоящую блондинку, но её уже не было, скорее всего, вышла или кто место уступил. Хотя вряд ли.
— Ох! — всплеснула рукой тётя Вера.
— А что дальше? — спрашиваю.
— Да что дальше. Дальше я вот из-за тебя остановку проехала, пока рассказывала.
— М-м-м, — промычала я сожалеючи.
— Придётся теперь назад возвращаться по такой жаре. — Сжав губы в трубочку, выпустила струю воздуха, — а ты не поверишь, ведь живу я теперь с этим Венкой, за сороковник перевалило как вместе. Спокойны-ы-ый. Нет-нет да и вспоминаем тот случай, смеёмся. А Генка мой помер вскоре после этого случая. Под машину попал. На похороны Венка и пришёл. Он, оказывается, с моим Геннадием в одной части в армии служил. Так и свела нас судьба. Так и живём вместе, — погладила она свою сумку, поглядывая на выход.
— А белокурая как? — спешу с вопросом.
— А никак, ей, оказывается, поделом досталось, был у неё и муж, и сынишка малой, а хотела Венку окрутить.
— Ой, пошла я, и так возвращаться придётся, а то с тобой и до Академа доеду, — улыбнулась, передав за проезд.
Автобус уже наполовину был пуст. Ещё одна остановка, и мне пора выходить.
Что-то с памятью моей стало…
В школе её звали кто просто Светка, а кто Светка-конфетка, это ей перепало ещё из детского садика. Бывает же такое, родится кукла. Вот и Светлана — огромные карие глаза, длинные густющие ресницы, да такие… что когда учились в техникуме, показывала нам, сколько эти реснички удерживают спичек, я тому живой свидетель, — четыре. Все удивлялись. Завидовали. Мечта каждой девушки. Но… что Бог дал. Хотя сейчас много методов их удлинить, нарастить и так далее. Конечно, и тогда была тушь для ресниц, даже цену помню — сорок копеек. И не дай Бог попасть под дождь или неудачно потереть глаз, а то и вовсе всплакнуть, тогда черноты под глазами не избежать.
Да что там ресницы, а какая фигура была у Светки… С годами же её красота не исчезла, а вот с фигурой произошёл сбой, ещё какой. Как-то лет семь, а то больше не встречались. Увидев Светлану, ахнула, но про себя. Заметив моё выражение, она вперёд начала разговор на эту тему.
— Да, — говорит, — сама не пойму, от чего меня так разносит? Все вещи пришлось поменять. Вроде и ем немного. А вот, — она погладила свой живот.
— Не унывай, твою красоту полнота не испортила. Всё такая же миловидная.
Поговорили, вспоминая студенческие годы, у кого что новенького произошло, и разошлись. Позже ещё как-то с ней пересекались, Светка всё в той же поре, даже, скорее всего, с каждым разом становилась полнее и полнее. Теперь я
