тому, с чего начал: изучать сочинения протопопа Аввакума в курсе русской литературы — это полная глупость и верх интеллигентской бесчувственности. Аввакум — совершенно не писатель и не публицист, его сочинения — не литература и не изящная словесность. Протопоп действительно талантлив, но он использует свой талант для внутрицерковной борьбы, а то, что происходит в Церкви — не часть литературного процесса.
Церковная тематика очень специфична, светский литературовед, как правило, понимает в ней не больше, чем гуманитарий в квантовой физике. Да ведь они обычно на это и не претендуют, они исследуют форму в отрыве от содержания, а это само по себе занятие очень недостойное. Вот жил-был человек, и он хотел донести до людей свою правду. А потом его сочинения начинают изучать, его правдой совершенно не интересуясь, исследуя только язык, стиль, композицию. Только дойдя до крайней степени бесчувственности можно согласиться с тем, что Аввакум — это литература.
Аввакум — это отражение страшной трагедии человеческой души, причём, трагедии растиражированной. Аввакум — это жуткая русская беда. Его сочинения можно изучать разве что в курсе истории России, и то поостерегся бы, потому что потребуется религиоведческий анализ, а на таковой светские историки редко бывают способны.
А вот в духовных семинариях сочинения Аввакума точно стоит изучать. Эти тексты дают богатейший материал для изучения психологии раскола. Мои заметки — не более, чем попытка обобщения личного опыта. А тут ведь можно всё детально и подробно по полочкам разложить в строго богословском ключе. Только вместе с сочинениями Аввакума надо изучать и дневники епархиальных миссионеров рубежа XIX–XX веков, чтобы были понятны последствия того, что так талантливо и темпераментно прокричал Аввакум. И сюда надо обязательно подтянуть опыт всех последующих расколов. Готовая диссертация, не правда ли? Впрочем, может быть, эта диссертация уже и написана, не знаю.
Я этой диссертации не напишу. Я всего лишь простой мирянин без богословского образования. Миряне редко пишут богословские диссертации. И не часто их читают. Смысл моих заметок как раз именно в попытке ответить на вопросы, которые церковная жизнь ставит перед простыми мирянами. Это не теоретические, а практические вопросы, пожалуй, даже пугающе практические.
Ваш покорный слуга, как журналист, который занимался церковной тематикой, своими глазами видел много расколов. Разговаривал с раскольниками, изучал то, что они пишут, делал выводы. Разумеется, я смотрел на все эти расколы глазами не только журналиста, но и человека Церкви. В любой из этих расколов я мог бы лично уйти, чем весьма порадовал бы местных раскольников. Но я их не порадовал по причинам, которые и попытался здесь объяснить.
Я видел, как рядом со мной корчились некоторые православные миряне, усматривая некую правду у катакомбников, зарубежников, борцов с ИНН и т. д. Некоторые ломались и уходили из Церкви в раскол. Это всё сумма страшных человеческих трагедий. И это наша реальность, повседневность. Эти соблазны долго ещё будут искушать каждого мирянина Русской Православной Церкви. Иерархи нам тут ни чего не объяснят, потому что именно против них расколы и направлены. Объяснять должен мирянин мирянину, что и пытаюсь сделать.
Признаюсь, ни когда не испытывал соблазна уйти в раскол. Причина простая — я люблю Церковь. А раскольники Церковь не любят. Они ищут повод уйти из Церкви, а ведь при желании всегда можно найти какой-нибудь надуманный предлог. Так ведут себя в чужом постылом доме, где приходится жить, но не хочется, и вот такой постоялец цепляется к какой-нибудь ерунде, говорит, что терпеть это невозможно и машет ручкой на прощанье.
Наша жизнь совсем не похожа на райскую, в жизни вообще многое не радует, всё это надо вытерпеть, а судорожные попытки изменить реальность под себя ни до чего хорошего не доводят, потому что жизнь на земле всё равно ведь не станет райской. А Церковь — богочеловеческий организм, и в своей человеческой части она несёт на себе отпечаток всех земных несовершенств. А кто-то понимает Церковь, как клуб по интересам, где человек оказывается в обществе весьма приятных людей. Это полное непонимание природы Церкви, такого рода ожиданиям не суждено сбыться, и тогда кому-то хочется уйти и создать свою «церковь», где люди будут приятные. Но такая самодельная «церковь» почему-то оказывается местом, где собираются максимально неприятные люди. Не надо бегать по земле в поисках совершенства. Надо самому совершенствоваться. И хорошо то место, где для человека открывают такую возможность.
Иногда в Церкви чувствуешь себя, как в дурдоме. А потом понимаешь, что так и должно быть, что иначе быть и не может. Церковь — лечебница, естественно здесь собираются больные. У всех у нас больные души. И у врачей тоже. В Церкви идеально здоров только её Глава — Христос. При этом, Церковь — общество максимально адекватных людей. Во-первых, они знают, что больны. Во-вторых, они знают, что им необходимо лечение. А, в-третьих, они пришли именно туда, где им могут реально помочь поправить душевное здоровье.
Но вцелом внутренняя жизнь душевной лечебницы выглядит со всей неизбежностью не слишком благостно. Кого-то это шокирует. Но уходит из Церкви только тот, кто чувствует себя единственным здоровым среди больных. Эти люди больны тяжелее всех.
Уходят из Церкви не только те, кто шокирован несовершенством внутрицерковной жизни, но и те, кого пугает сама природа Церкви. В Церкви существует жесткое иерархическое подчинение. Для кого-то это невыносимо, но это обязательное условие существования Церкви. В Церкви всё очень архаично и несовременно. Кого-то это раздражает. Но если Церковь станет современной, значит, её не станет. В Церкви говорят порою такие вещи, которые современному человеку кажутся дикостью. Но ведь кромешной дикостью на самом деле являются современные ценности.
Кто-то ищет повод уйти из Церкви, а я ищу причину в ней остаться. Так можно искать повод осудить человека, а можно искать причину его оправдать. Меня из Церкви не выгнать палкой. Уйти из Церкви значит остаться без Христа, а это значит остаться без воздуха. Кому-то не нравится церковный воздух? И мне не нравится. К тому же я сам порчу церковный воздух, так же как и любой из людей Церкви. Но вне Церкви воздуха нет совсем. И если мы смастерим на коленке какую-нибудь карманную «церковь», это нас не спасет. Там не будет воздуха, там не будет Христа.
Мы частенько увлекаемся глобальными проблемами, ищем признаки антихриста в современном мире, ищем признаки апостазии среди епископата, проявляем бдительность, отслеживая пути мирового зла. А я считаю, надо быть проще. Есть моя душа. Есть моё желание спасти свою душу. Есть Церковь, которая предлагает
