class="p1">— Зато работка нарисовалась. Вместо ужина выполните двойную норму, и я, так и быть, забуду о вас до послезавтра. А теперь за работу, трудоголики!
Мы последовали за ним. Первыми за дело брались старожилы. Лебедев и еще один мужчина лет пятидесяти отправились в рабочую хату с паяльными станциями. Еще трое ушли в секцию неподвижных столов — Генка сказал «на первичку». Ну а меня и еще троих, включая рыжего Царя, поставили на тачки.
Мы взяли их пустыми и повезли по коридору, пока не уткнулись в противоположный его конец, который я ранее еще не видел. Здесь множество рабов разгружало и перетаскивало мешки и ящики, набитые большими каменными породами. В конце — широкие ворота во всю стену. Очень похоже, что сюда заезжает транспорт. Ну, или как минимум сюда проносят все эти грузы.
Ни с того ни с сего Генка пнул одного из рабов в спину, да так мощно, что тот впечатался в ворота. Мальчишка был хлипкий, а удар пинок смотрящего — критически сильным. Другому рабу — пожилому горбатому дедуле — Генка дал подзатыльник.
— Медленно, трудоголики, — весело проговорил он. — Надо быстрее. К этому моменту вы должны были уже все разгрузить.
Еще один рабочий попал под руку. Точнее — под ногу. Генка пнул мужчину в живот, заставив скорчиться, после чего продолжил пинать его уже лежачего. Сил не щадил, пинал и в голову, и в спину, и в грудь.
Вот же тварь, отметил я. Бьет безнаказанно, может и до смерти запинать.
— Если продолжите работать так же медленно, — сказал по итогу он, — все у меня тут валяться будете. Вы, биомусор ничтожный, все никак не поймете, что здесь вы, считайте, в раю. Нигде так трудоголиков не кормят, как у нас. Нигде нет таких щадящих условий. А вы как специально испытываете мое терпение.
С этими словами он пнул первого паренька, который только-только пытался встать. После этого махнул рукой нам, указывая подойти ближе.
— Слушай сюда, подкидыш, — сказал мне Генка, и в этот момент я представлял, как боковина тачки врезается в его лысый череп. Но сейчас не время… — Будете возить руду отсюда к своим на первичку. У вас три часа. То, что ты здесь первый день, не освобождает тебя от ответственности. Отдыхать нельзя. Груз не теряем. Будешь халявить — я возьмусь за хлыст. Если чего непонятно, бери пример с остальных. Начинайте!
Не успел Генка отойти, рабы задвигались как заведенные: начали набирать из ближайших мешков руду себе в тачки. Друг другу не помогали, по сторонам не зыркали, с теми, кто занимался разгрузкой прямо здесь, тоже никак не взаимодействовали, как будто и не видели друг друга. Даже борзый Царь действовал покорно и трепетно. Какое жалкое зрелище.
Однако вариантов нет, работка здесь пыльная — в прямом смысле.
— Эй! — один из рабов на сортировке окликнул меня. Мой ровесник. Худой как спичка, но жилистый. — Только в перчатках.
С этими словами он вручил затертые тряпичные перчатки. Я и раньше отметил, что Царь и остальные работали не голыми руками, но подумал, что это как с простынями — кто нажил, «того и тапки».
— Спасибо, — ответил я, натягивая перчатки. И ведь не жалко ему было их давать! Опять ждать подвох какой-нибудь? Уточнять не стал: раз остальные молчат, значит, за разговоры может влететь. Нужно повникать, что тут происходит.
Каменные породы были тяжелыми и неоднородными. Обратил внимание: в тачки их сгружали аккуратно, старались, чтобы ничего не рассыпалось и не билось. Спросил бы, что мешает паковать сразу мешками, но никто не ответит. Просто кому-то нужно, чтобы рабы делали все именно так.
Пока вез первую тачку, не мог избавиться от мысли, что эта руда — просто отличное оружие. Во-первых, ее точно хватит сразу на всех заключенных. Во-вторых, если куски немного подробить, получатся оптимальные метательные снаряды. А если постараться, то можно и подобие ножей заточить…
И держащие нас люди Шрама это должны знать. Тем не менее, никакие надзиратели не стояли над душой, не следили за нами. Камер я не заметил. По коридору было видно много других хат — некоторые пустовали, в других народ спал или тихо общался. По левую сторону располагались преимущественно женские отсеки, их было явно меньше, и труд женщин здесь редко был физический. Они шили, складировали, ну и ближе к концу туннеля — мешали пробирки, капали жидкости из неких капельниц в колбы, а кое-где даже что-то подогревали на газовых горелках. Если бы не слова Лебедева, я бы решил, что женщин заставляют варить наркотики. Если, конечно, под «зельями и солями» он не имел в виду именно это.
Уже от первой партии груза навалилась усталость. Мышцы спины заныли. У тачек были сильные вмятины на боковинах, и у моей колесо так и вовсе было подспущенным. Когда довез груз до нужного места, повторил действия Царя и остальных: выгрузить камни из тачки в гигантские сумки-авоськи, которых тут было навалом.
Заодно обратил внимание, чем занимались на столах. С помощью молотков и зубил большие камни разбивали на более мелкие. В них то и дело проглядывались светящиеся красные и синие… кристаллы? Вот она, магия. Точнее ее источник. Интересно, одаренные питают ее только из подобных кристаллов или это всего лишь дополнительный источник?
Вспомнились слова отца о том, что во мне течет сила… Так и не понял, это был намек или у него просто к слову пришлось? Да и в целом нахлынула тоска… Если отец действительно погиб, к тому же так странно, хоть и героически — нужно как можно скорее вернуться к семье, разобраться во всем. А для этого сперва выбраться из этого места, а затем… и из этого мира тоже? Не знаю. Но раз уж здесь существует магия, вполне возможно, что с перемещением между мирами можно разобраться. Не можно, а нужно.
Грустные мысли возвращались в голову снова и снова, но тяжелый физический труд не оставлял сил как-то специально горевать. Пока возвращался за второй партией камней, в очередной раз взглядом изучал других рабов. Задумался. Раз уж всех селили по хатам, разумно было бы объединять людей одной «профессии». Потом понял — нет тут никакой одной специальности. Сегодня таскаешь тачки, завтра дробишь руду, послезавтра подметаешь. По той же причине пока одни работали, другие отдыхали: непрерывное производство. К тому же это позволяет более-менее соблюдать тишину, а значит исключает возможность под шумок «затеряться» или попробовать побег.
Спустя час вернулся Генка. При случае он пинал тех, кто слишком медленно вёз
