тачку, и все напоминал:
— Забываетесь, трудоголики. Вы — ресурс. Как коровы и свиньи. Изношенный ресурс не ждёт ничего хорошего. А будете здоровым, послушным ресурсом — сами почувствуете прелести нашего рая. Мир слишком опасен и жесток, нигде вы больше не будете в такой безопасности, как здесь. Там вы умрёте в подворотне, замерзнете, потеряете всё. А здесь — будете в тепле и при еде. Цените это, трудоголики. Цените, суки неблагодарные!
Время шло. Работа продолжалась. Мышцы устали, руки делали. Курсируя с тачкой вдоль тоннеля, на третьем круге заметил, как несколько женщин повезли тележки с едой — началась раздача ужина. С виду кормили неплохо: накладывали полную порцию чего-то неоднородного, напоминающего салат, в придачу давали хлеба и стакан морса. Живот невольно заурчал от голода.
Я аж усмехнулся — в школьных и студенческих столовых так накормят только за деньги, а тут бесплатно. Выходит, Генка если и врал, то не во всём. В этом и хитрость: покорность рабов воспитывается не только кнутом, но и пряником. Чтобы отбить желание отсюда сбежать, надо внушить людям, что тут они в тепле, а там… Злой холодный мир, тяжелые времена. Кому вы там нужны? А тут и накормят, и занятие дадут.
Не сразу понял, что меня смутило в рабынях, потом дошло. Здесь они были либо совсем юными несозревшими — лет до шестнадцати, либо — гораздо чаще — уже лет за сорок-пятьдесят. Видимо, для остальных находили работу совсем иного плана в совсем иных местах.
Когда я вез тачку уже в пятый раз, мышцы спины ныли, а на руках, даже через перчатки, начали ощущаться мозоли. А на следующем круге всё изменилось…
— Дорогу! — раздался позади меня голос Царя. Не голос даже, злобное шипение.
Я и не думал поворачивать. Тоннель широкий, объехать можно без труда.
— Оглох? — подал голос еще один «сокамерник», который поравнялся со мной слева.
— Точно оглох, — дал о себе знать еще один, на сей раз по правую руку.
Их трое, значит. Середина тоннеля. Идеальное место, чтобы нешумно сделать пакость, и никто из смотрящих не увидит и не услышит.
— Раз оглох, надо слух выправлять, — заговорил Царь. — Может, тогда и желание долбить по решетке больше не возникнет.
Угу, понятно. Цель у пацанов весьма очевидная — припугнуть и «поставить на место», чтобы я больше не нарывался. Какие наивные.
Впрочем, в их картине мира по-другому и не бывает. Я это хорошо знаю — доводилось не раз конфликтовать с другими командами руферов, диггеров и им подобными. И тут всегда важно знать или хотя бы предполагать, на что тебя провоцируют. В данном случае варианта два: либо я покорно остановлюсь, пропуская их вперед, либо… Полезу драться, конечно. И они не преминут случаем втроем накинуться на меня. Потом еще и скажут, что я первым напал. Или обязательно напал бы, если бы они не избили меня первыми.
Значит, действовать нужно иначе. На опережение.
Тяжело вздыхаю, останавливаю тачку. В качестве цели выбираю правого сокамерника, самого тощего. Короткий шаг — и я пинаю по его тачке. Камни вылетают на землю, долетают до стены, крушатся, сверкают синими и красными отблесками. Не теряю времени, шагаю к левому сокамернику.
— Дебил! — орет тот и экстренно двигает тачку, дабы я не дотянулся до нее ногой.
Вся его крутизна разом куда-то исчезла, потому что слово «дебил» он произносит с нотками обиды и страха. Ведь оно и то же слово можно выкрикнуть с совершенно разными коннотациями. В одном случае это будет звучать как: «Дебил, я тебя в порошок сотру!», а в другом: «Не обижай меня, ну ты чего, ты что творишь, совсем дебил, что ли…». Сейчас был явно второй случай. Парень молодой совсем — если не мой ровесник, то старше лишь на самую малость.
А вот тот, которому я тачку уронил, до сих пор стоит с разинутым ртом и разглядывает выроненный груз. Один только Царь не теряет самообладание. Пока что.
— Как там тебя… подкидыш! — шипит он. — Ты, кажись, до сих пор не понял, как тут все устроено? Я тебе зуб даю, ты здесь и недели не протянешь.
Взглядом он указал «левому» ехать дальше. А сам бросился на меня, успевая слегка отодвинуть свою тачку. В один миг преодолел расстояние и сходу попытался вмазать мне локтем. Я отскочил, выставил защиту.
Второй паренек тоже полез в бой, по-деревенски замахиваясь рукой для удара. Этого можно не опасаться. Замахивается так, словно сам боится за свои ручки.
Увернулся и встречно ударил в печень, подготовился бить еще. Тем временем Царь задвигался «маятником», не давая мне возможности сходу по нему попасть. Второй противник, оправившись от удара, попытался пнуть в колено. Я отступил, закрылся блоком, пытался бить в ответ, но едва ли мог противопоставить им что-то серьезное. Зато без труда смог нырнуть к тачке Царя, но не для того, чтобы пнуть ее — успеется. А для того, чтобы схватить присмотревшийся мне камень. В следующее мгновенье он уже летел в Царя. Не теряя времени, я вновь достал породу и швырнул во второго нападающего. Затем еще. И еще.
Несмотря на удары камней, Царь практически дотянулся кулаком, чтобы пробить мне хук, но на сей раз я запустил булыжник покрупнее, и тот резво ударил по его предплечью, заставляя руку отлететь книзу. На полу камень разбился на множество мелких. Пол засверкал сине-красными осколками, точно новогодняя гирлянда.
Царь скорчился, хватаясь за руку. А я только сейчас заметил, что из носа капает кровь — кто-то из них успел зарядить. Снял перчатку, вытер кровь. Очень хотелось зарядить рыжему ногой в живот. Только вот…
По тоннелю шел Генка. Двигался он торопливо, но на бег не переходил, видимо, считал это ниже своего достоинства. За ним неряшливо плелся дружок Царя.
Настучал, значит. Причем так быстро. Не первый раз замечаю: сперва кто-то сдал Генке, что в нашей хате стучали по решетке, затем сам Царь меня выдал, почуяв проблемы. И вот опять. Ну и мерзость.
Сделав это умозаключение, я пришел к выводу, что рыжий все же заслуживает пинка, чем я его и обеспечил — пусть даже на глазах у Генки. Теперь Царь катался по пулу, хватая ртом воздух.
Подонки немощные.
Генка не стал разбираться, кто виноват. Точнее — не стал сходу. Просто шибанул по нам длиннющим кнутом, конец которого сверкал электрическими импульсами. Царю прилетело в спину, мне в ноги, третьего не задело. Лодыжку пронзило ощущение, словно на нее вылили кипящую воду. Штанина порвалась, тело
