что такое может случиться со мной. С нами…
И сейчас слушая жалкие оправдания мужа, чувствую себя грязной, облитой помоями. И мне стыдно. За него. За эту слабость. За то, что он мешкает с казалось бы всем понятным решением.
Здесь не может быть других вариантов.
После всего случившегося нам не ужиться на одной территории. Нам будет хотеться сделать друг другу больно. Это нездоровая ситуация. Всем будет только хуже.
— Ты же понимаешь, что тебе надо уйти? — Выдавливаю через силу из себя очевидное.
— Я знаю. — Опускает голову на руки. — Я понимаю, что, как нормальный мужик, должен собрать вещи и отпустить тебя. Но я не могу.
— Мне странно слышать от тебя, что ты чего-то не можешь. Что случилось с тем Димычем, которого я знала все восемь лет? Который шёл напролом, не боясь ничего? — С сарказмом пытаюсь его задеть.
Я теперь как дикобраз, с огромными иголками наружу.
— Без тебя его нет. Ты — мои крылья. Моя крепость за плечами. Я дышать без тебя не могу. — Шепчет с надрывом Димыч. — И сейчас я истекаю кровью.
Я тоже…
Я тоже!
И я давлюсь своими шипами. Потому что столько тоски в его шёпоте… столько отчаяния…
Как? Как мы оказались в руинах нашего счастья?
И как теперь выживать в этом новом чужом мире? Друг без друга… Самим по себе…
И самым главным якорем, что мешает всё резко перечеркнуть, являются дети. Если бы не они, я бы уже давно сбежала… в другой город… на другой конец света… только бы меня и видели.
А сейчас мы должны поставить наших птенчиков перед выбором. Самым ужасным в их жизни. Самым предательским и нечестным. Каким образом они должны сделать его? Как они должны решить, с кем остаться? Ведь нас они любят одинаково сильно. Мы для них нерушимое целое. Фундамент под ногами. И теперь мы должны его пошатнуть.
Кому предстоит вынуть первый кирпич, спровоцировав разрушение всей конструкции? Мне?
У меня рука не повернётся сделать это. Как можно рвать душу на части своих детей? Разве это справедливо?
А как продолжать жить в обмане?
Боже! Помоги мне! Это невыносимо!
— Давай не будем рубить с плеча. Ради детей. — Просит муж.
Мы так тонко настроены друг на друга. Словно глубинный металлоискатель на золотой самородок.
И от этого ещё тяжелее…
Меня выворачивает внутренностями наружу, оставляю совершенно беззащитной.
Всё наше общение с мужем, которое раньше подпитывало и вдохновляло, сейчас напоминает расстроенный старый рояль. Что не нота — фальшивит и режет слух…
Нас засасывает в трясину…
И как из неё выбраться, я не представляю.
Вечером приезжают родители Димки. Они привезли старших домой. Решили задержаться и поиграть с младшеньким внуком.
Веду себя, как всегда. Не подаю вида, что у нас что-то не так. Но свекровь всё равно замечает. Но ни о чём не спрашивает.
Лишь помогает уложить детей спать и сразу после уезжает со свёкром к себе. Родители Димки всегда отличались особым тактом и уважением к нашим личным границам. Замечательные люди. И они тоже стали для меня чуточку дальше… Уже не мои… Ещё одна трещина в моей душе…
Сегодня Димка за мной не наблюдает. Ушёл в себя. Молчит.
И как-то тошно и страшно от этой тишины. Нет, я его не боюсь. Он никогда меня не обидит.
Но наши отношения с каждым днём всё дальше скатываются в пропасть. И те зацепы на пути, что стараются сдержать падение, лишь делают его ещё более печальным и трагичным…
Когда приходит время ложиться спать, проваливаюсь в тревожный сон с мыслью, что мы превратились в какое-то жалкое подобие семьи…
Глава 10
Утро понедельника встречает солнышком и нежными хлопьями снега за окном. Дети в предвкушении обсуждают, что будут лепить на площадке с друзьями. Я не сильно вслушиваясь в их болтовню, погружаюсь в свои мысли.
И выплываю из них лишь, когда до меня в полной мере доходит фраза мужа перед его уходом: «Контракт с Соболевским можешь смело подписывать. Я проверил. Всё чисто. Ты в плюсе. Условия в твою пользу.»
Боже, он даже не смотря на нашу ссору всё равно переживал и решил максимально меня обезопасить на моей первой сделке.
В душе разброд и шатание. Одна моя половина обожает своего въедливого основательного мужа, который старается подстраховать там, где я и не просила. Другая — ненавидит за его адюльтер.
Как разобраться в этом сумбуре чувств?
Утро провожу с малышом. Дождавшись няню, отправляю их на прогулку.
С момента, что я начала работать, мои оставшиеся кормления Ярика сами собой сошли на нет. То няня вдруг укачает без моей помощи, то он сам вырубится, так и не дождавшись груди.
И раз уж так само сложилось, я решила не настаивать. Жду, когда молоко уйдёт окончательно. Добавила дополнительные перекусы малышу. Кашки, к счастью, он ест с удовольствием.
И какой бы заботливой мамочкой я не была, и как бы не было жаль, что грудное вскармливание завершилось так рано, но всё же радости сдержать не удаётся.
Это ощущение «Добби свободен!» ни с чем не сравнимо. Оно окрыляет.
Иду в мастерскую.
Вся эта ситуация в моей жизни работает катализатором новых идей в творчестве.
Идеи и эскизы новых творений из меня льются, как из рога изобилия.
Вот как объяснить этот феномен? Боль и тоска, что скребут под рёбрами, дают такой мощный толчок моей фантазии: я творю и вытворяю такое, что никому и не снилось. Смелые необычные решения в огранке и оправе. Необычный выбор камня. Тонкое оригинальное плетение цепочки для подвесок.
В полёте моей неуёмной фантазии беру кусок опалового агата, разрезая его на пластины. Этот камень удивительный. Он сам своим рисунком подсказывает, каким будет украшение. Словно разговаривает со мной. Делаю разметку кабошона. Отпиливаю лишнее. Придаю финальную форму. Полирую, чтобы кабошон играл на свету.
Вытачиваю необычную оправу, переходящую в летящего одноглавого дракона. Вставляю камень так, что дракон оказывается на фоне рисунка камня словно в грозовом облаке. Провожу финальную шлифовку.
Такого творческого подъёма я не испытывала никогда.
Завершая украшение, прерываюсь на обед. И только успеваю налить себе суп, приготовленный помощницей, как в квартире раздаётся звонок.
Я никого не жду. И с некоторых пор сюрпризов опасаюсь. Но не открывать никому — тоже не выход.
На пороге с озабоченным видом стоит мама. Не выдержала, моя хорошая. Переживает. Это и понятно…
Смиряясь с неизбежным, пропускаю её в дом, приглашая присоединиться к столу.
