– Интересно, какую песню мисс Мэнис даст ей для соло, – произнесла Высокий Пучок, вращая шеей против часовой стрелки.
Я могла бы пройти весь танцевальный сезон, не сказав ни слова девушкам из моего класса. У меня не получалось заводить новых друзей, да и никогда не было в этом нужды. Мандей вполне достаточно. Но когда она исчезла, оставшаяся после нее пустота расползалась во все стороны, неожиданно захватив все части моей жизни. Я ловила себя на том, что гадаю: а как поступила бы Мандей?
Вошла мисс Мэнис и хлопнула в ладоши, привлекая наше внимание. Мы построились, заиграла музыка. После разминки начались более интенсивные упражнения. Стоя в дальнем углу комнаты, я отсчитывала ритм и наблюдала за танцевальной поступью мисс Мэнис, стараясь не встречаться взглядом с другими девочками. Они оценивали меня, словно измеряя незримой портновской лентой. Но я должна была пробиться. Я представляла, что нахожусь в невидимом пузыре, где их сплетни не могут мне навредить; воображала, что меня охраняет непроницаемое силовое поле.
В последние двадцать минут занятия мы начали разучивать первые шаги связки, которая в итоге должна была стать частью большого выступления в июне. Наша танцевальная школа для темнокожих девушек находилась прямо в центре Вашингтона и собирала на концертах до пяти сотен зрителей – включая мэра и сенаторов с Капитолийского холма. Девушки из пятой группы выступали в отдельной категории, а потом у каждой было сольное выступление, и в финале – общий танец. Это должно было быть моим первым соло. У меня были кое-какие идеи для выступления, но мне нужна была Мандей – она помогла бы отточить движения до полного совершенства.
Мисс Мэнис отсчитывала шаги, а мы все по очереди проделывали связку. Короткая Стрижка выступала первой. Она скользила по залу и высокомерно усмехалась в мою сторону. Предпоследней вышла Высокий Пучок, грациозно ступая и не сбиваясь со счета. После каждого прыжка она приземлялась просто идеально. Я перекатывалась с пятки на носок, ожидая своей очереди. Когда подошел мой черед, я прыгнула, высоко вскинув ногу, и развернулась перед тем, как остановиться. Мисс Мэнис одобрительно улыбнулась.
– Превосходно, Клодия.
Мой затылок прожигали завистливые взгляды, и я до конца занятия спряталась в свой пузырь. Кажется, подобная демонстрация была не лучшим способом завести знакомства.
– Я же говорила, что она хорошо танцует, – по пути к раздевалке пробормотала Высокий Пучок и подмигнула Короткой Стрижке.
– Угу. Ну и ладно.
Прежде
Нам следовало упражняться.
Это все, о чем я думала, пока альбом папиной группы играл через мини-колонку в гостиной. Когда Мандей вернется оттуда, где она спряталась, нам нужно будет как следует поработать. Мы не можем бездельничать. Нам нужно быть суперкрутыми, чтобы в старшей школе попасть в танцевальную команду. Мы даже обе можем стать капитанами команды. Все захотят быть похожими на нас – лучшими танцовщицами и самыми популярными девчонками в школе.
Увлекшись ритмами гоу-гоу, я мимолетом увидела свое отражение в настенном зеркале и заметила, как раскачиваются мои ягодицы от движений бедер. Я медленно присела, уперевшись ладонями в колени и выпятив зад; довольно непривычно было задействовать эти мышцы во время танца, и сейчас буквально приходилось заставлять их двигаться так, как мне хотелось.
Мандей иногда делала так – тверкала[13] перед зеркалом, как девушки в роликах, которые мы смотрели. Лицо бесстрастное и сосредоточенное, как будто она решала мировые проблемы, и я смеялась над этим до слез, но теперь увидела ключевой момент этого. Притягательность. То, как эти несколько движений превращали меня из маленькой девочки в горячую девушку. Сексуальную. Я никогда не применяла к себе это слово, но сейчас увидела в себе отблеск этой сексуальности. И мне понравилось.
Мама спустилась до середины лестничного пролета и рассмеялась.
– Не покалечься так, дочка!
– Мам! – вскрикнула я, убегая из гостиной.
– Не позволяй отцу увидеть, как ты танцуешь это. Пойдем, вытащим тебя из дома ненадолго.
* * *
Мы припарковались у торгового центра. Машин на стоянке было много – суббота все-таки… Я толкала тележку, а мама сверялась с длинным списком. Она планировала обеды заранее, потому что папа мог в одиночку съесть целую курицу, оставив нам только голые косточки.
Мама шипела и обзывала его «пылесосом», но только в шутку. Ей нравилось, что он так любит ее стряпню.
– Только не слишком жирное, Крис, – сказала мама мяснику за прилавком. – Моему старичку вредно столько холестерина.
Мясник засмеялся.
– Да, госпожа начальница… Что-нибудь еще?
Мама знала, как флиртовать с мясниками, чтобы они выбрали для нее лучшие куски, а те ценили ее любовь к ростбифам и бараньим отбивным.
– Говядина для обжарки, – добавила мама, глядя в список. – Но полоски нужны потолще.
– Понятно.
Я прислонилась к тележке, полной консервов и свежих овощей, и уткнулась в журнал «Севентин», прячась от усмешки, которую мама выдавала всякий раз, когда смотрела на меня.
– О-о-о, мам, ты посмотри, какой красный цвет! – сказала я, указывая на рекламу лака для ногтей.
– Горошинка, разве у тебя мало красных лаков?
– Это не просто красный – это синий красный! И это гелевое покрытие! К нему даже набор прилагается.
Мама покачала головой и переключила внимание на горку индюшачьих гузок.
– Видит бог, только ты способна найти отличие…
В этот момент что-то промелькнуло на краю моего поля зрения. Я подняла взгляд и увидела ее. Мандей. Она стояла около хлебного отдела. Даже со спины я не могла не узнать эту джинсовую куртку с воротником в красную полоску и стразами. Ту куртку, которую отдала ей я. Колени у меня так подкосились, что пришлось навалиться на тележку, чтобы не упасть.
– Мандей? – выдохнула я.
Она не услышала меня и свернула налево, к следующему отделу. Бросив журнал в тележку, я кинулась за Мандей так, что заскрипели подошвы кроссовок по полу.
– Мандей! – крикнула я, слыша облегчение в собственном голосе. В груди у меня пульсировала радость. Никогда прежде мне не приходилось бегать так быстро – это была погоня за мечтой после пережитого кошмара. Я обогнула угол – и мое сердце разбилось о стену. Вблизи девушка в моей куртке, идущая по проходу между полок, оказалась намного выше, но я все равно вытолкала из горла имя:
– Мандей?
Девушка вздрогнула, словно от выстрела, и медленно обернулась. Я задохнулась, едва-едва узнав ее лицо.
– Эйприл?
