подругу. Перед ней сидел другой человек: живой, страстный, с неподдельными эмоциями, со своими желаниями. Этот новый человек знал, чего хочет и как это получить. Нет, эта Альбина совсем не похожа на ту официантку, всем улыбающуюся и произносящую в течение дня только одно слово – «хорошо». Перед Аллой, как показалось, сидел сложный, совсем непонятный человек, узнать которого ещё предстоит. А может она закроется и Алла так и не узнает, чем живёт девушка, чего хочет, о чём мечтает. Ведь о нас больше всего могут рассказать не цвет волос или глаз, не наше поведение на работе или манера общения с друзьями, а наши мечты, наши тайные желания, то что скрыто, что спрятано глубоко-глубоко в голове или сердце, о чём не говорят иногда даже с самыми близкими друзьями, но что гложет нас каждый день и что ночью не даёт заснуть. Этот вечный двигатель существования человечества. «Скажи о чём мечтаешь, и я смогу нарисовать твой портрет! – подумалось Алле. – Я смогу прояснить все вопросы, открою все занавесы». И Алла молчала – ей так нужно было услышать продолжение этой исповеди, чтобы наконец сложить в голове пазл, добавить недостающие детали и увидеть всю картину целиком.
Спустя пару глотков вина Альбина продолжила:
– Я, когда приехала в Москву, была полна идей, ставила перед собой цели. Хотела поступить в университет, работать, зарабатывать большие деньги и так далее. Думала, пусть сразу не получилось поступить, буду пытаться ещё и ещё. А официантка – это лишь временно. Только чтобы дыры залатать. А получилось совсем иначе. Не лучше и не хуже. Просто теперь я по-другому уже не могу.
– И что же случилось? Влюбилась? – почему-то Алле показалось, что она задала очень бредовый вопрос. Ей стало стыдно и немного не по себе. Альбина засмеялась да так засмеялась, как обычно смеются над глупыми шалостями малышей – снисходительно и даже покровительственно. Алла почувствовала превосходство в смехе подруги. И ей опять стало не по себе. Первый раз за годы знакомства Алла осознала, что теперь Альбина находится выше неё, теперь она главная, и ей, Алле, отведена роль подчиненного, вынужденного смотреть снизу вверх, заглядывать в глаза, прислушиваться к словам более мудрого и опытного товарища, не подруги. Среди подруг все равны, а Альбина себя возвысила, подняла на другой уровень. Как это произошло? Почему?
– Нет, не влюбилась – снисходительно улыбнулась Альбина. – Я начала общаться с нашим директором и его женой. Сначала только по работе. Но потом они рассказали о том, чем занимаются помимо кафе. Оказалось, мой директор с женой и ещё несколько неравнодушных ребят ездят в дома для престарелых, в детские дома и хосписы. Старикам привозят книги, бытовые мелочи, одежду. Но самое главное, они проводят с ними время – играют, поют, разговаривают, читают книги. В детских домах и хосписах почти тоже самое. Вещи – это же лишь предлог. Самое главное, чего не хватает одиноким и брошенным старикам и детям – это простое человеческое общение. Смех, радость, веселье. Чтобы кто-то подержал за руку, искренне узнал, как дела, как здоровье. С интересом обсудил книги или фильмы, – Альбина посмотрела на Аллу. – Понимаешь о чём я? – несколько неуверенно добавила девушка. Алла мотнула головой, хотя она не то, что не понимала. Она была немного ошарашена рассказом Альбины. Алла не думала сейчас о стариках и брошенных детях. Она смотрела на подругу, слушала и не могла до конца осознать, что это ей рассказывает простая официантка, приехавшая сама в Москву из крошечного села, необозначенного ни на одной карте, сама еле сводящая концы с концами, одинокий и, казалось, особо никому не нужный человек. А тут такое. Алла была поражена.
– Я сразу загорелась этой идеей, – продолжила Альбина. – Тем более времени у меня было много. Особенно на выходных. И я стала ездить вместе с директором и его командой, так сказать. После первой же поездки я почувствовала, что это моё. Ощущения важности существования, эмоции от того, что кому-то нужен, переполняли меня. Ко всему прочему, у меня появились товарищи по делу, своя тусовка, понимаешь? Мы создавали группы в социальных сетях, организовывали встречи, обсуждали, что и для кого мы ещё можем сделать. Я была уже не одна – я стала членом команды! – тут Альбина улыбнулась. – И да, влюбилась в одного из волонтёров. Не без этого. Но это не главное. Так прошло два года или чуть больше. Я уже плохо помню. Как-то по нашим волонтёрским группам в интернете прошло сообщение, что очень нужна помощь в одном из московских Домов малютки. Это там, где находятся брошенные дети с рождения и до трёх лет. Потом их уже переводят в детские дома или специализированные учреждения, если есть какие-то проблемы с развитием или здоровьем, – Альбина еще немного помолчала. Алла боялась даже дышать – не хотела нарушить атмосферу откровенности.
– Так вот, – Альбина снова заговорила, – сначала мы возили туда памперсы, детское питание, одежду и прочее – ты сама знаешь, сколько всего нужно, – на слове «ты» Альбина в очередной раз запнулась. Нелегко ей давалось такое обращение. – Однажды руководитель отделения новорожденных – она всегда у нас принимала помощь и общалась лично – спросила, может ли кто остаться на ночь, подежурить. Зима была, персонал болел. Рук не хватало. – Альбина глотнула вина.
– Ты понимаешь? – голос Альбины дрожал. Алла чувствовала, как в подруге нарастает волнение. – Днём там много народу – персонал, нянечки, врачи, какие-то социальные службы постоянно снуют, а вот вечером… Когда рабочий день у всех заканчивается – коридоры пустеют. Такое ощущение, что жизнь вымирает. Пусто, очень-очень тихо и темно. Только приглушённый свет в коридорах, да стрекот какой-нибудь поломанной лампы на потолке. Обычно дежурит одна, иногда две нянечки. А там малыши! Понимаешь? – Альбина не стала дожидаться реакции от Аллы. – Совсем крошки. В основном от пару месяцев до года. На этаже 5 боксов, в каждом боксе по 7 человек. И это только у нас. Ну в смысле, на нашем этаже. Они, эти крошки, чувствуют, когда все расходятся, понимают, что остаются одни и затихают. Словно жизнь в них затихает. Они редко плачут, редко кричат или о чём-то просят. Тишина. А они живые! – голос Альбины стал звучать громче и резче. – Понимаешь?! Живые! Они хотят пить, они хотят есть, а самое главное – они хотят, чтобы кто-нибудь взял их на руки, подержал, крепко прижал к груди… Им надо слышать стук сердца, сердца родного человека. Они хотят, чтобы их поцеловали, хотят чувствовать тепло. Понимаешь? Они
