недели после начала русской десантной операции. В этой обстановке даже небольшой русский десант (2–3 дивизии, т. к. большее число соединений М. В. Алексеев не считал возможным выделить из состава действующей армии) мог сыграть важнейшую стратегическую роль.
В 1916 г. Турция была самым слабым звеном германского блока, и Босфорская экспедиция вместе с Брусиловским наступлением могли завести цепную реакцию обрушения вражеской коалиции. На правильность этой стратегической идеи указывает то обстоятельство, что крушение Германии в Первой мировой войне в 1918. началось именно на второстепенном – Солоникском фронте – с капитуляции Болгарии. Историк А. А. Керсновский был абсолютно прав, когда писал: «Ключи от Босфора полагали в Берлине…. Сейчас мы видим, что ключи от Берлина находились на Босфоре»[25].
Генерал от кавалерии А. А. Брусилов – с 19. 07. 1914. командующий 8-й армией (первоначально Проскуровской группой войск), 17. 03. 1916. – 21. 05. 1917. – Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта. Фото из: Великая борьба народов. Т. 2. М., 1915.
Первая мировая война окончательно опрокинула стратегические концепции о возможности достижения победы путем разгрома противника в генеральном сражении.
Исход войны определился в длительной, напряженной борьбе.
В начале войны была сделана попытка добиться победы путем ведения решительного стратегического наступления. Однако вследствие мощного развития огневых средств подавления противника и тяжелых потерь все воюющие стороны, израсходовав почти все материальные запасы, были вынуждены перейти к стратегической обороне. Сложилась новая форма ведения войны – длительная борьба на сплошных позиционных фронтах. Достигнуть победы в создавшейся обстановке можно было только путем проведения ряда стратегических наступательных операций, осуществляемых одновременно или последовательно на различных фронтах.
Огромный размах вооруженной борьбы потребовал изменения способов стратегического руководства. Управлять огромными армиями по старой схеме «главнокомандующий – армия» стало невозможно. Поэтому сложилась новая структура управления: Ставка – фронт (группа армий) – армия. Уже с самого начала войны было введено деление действующей армии на два фронта: Северо-Западный и Юго-Западный (в то время как у французов процесс объединения армий начал определяться лишь в сентябре 1914 г., также как и командование над 8-й и 9-й германскими армиями было сосредоточено в руках П. Гинденбурга также в сентябре 1914 г.). Наступление группировки П. Гинденбурга на варшавский плацдарм в сентябре – октябре 1914 г. требовало реакции русского командования – и первоначально почти пустой Передовой театр (Русская Польша) начал с сентября 1914 г. заполняться войсками из обоих фронтов. На первых порах Ставка подчинила эти войска Юго-Западному фронту, но вскоре затем передала Северо-Западному фронту. Но налицо была необходимость нового, срединного фронта.
И в ходе Лодзинской операции в ноябре 1914 г. нечто подобное проявилось в группировке из войск (2-я, 1-я и 5-я армии и отдельные отряды), объединенных под временным руководством командующего 5-й армией П. А. Плеве. Но эта группировка была подчинена не Ставке непосредственно, а Северо-Западному фронту И лишь в августе 1915 г., расширившегося после Великого отхода Русского фронта, был образован такой срединный фронт – Западный.
После присоединения Румынии к державам Согласия вначале на новом ТВД оперировала румынская армия с входящим в нее русским армейским корпусом, а затем, после разгрома румынской армии А. фон Макензеном, появился Румынский (Русско-румынский) фронт, подчиненный русской Ставке под номинальным командованием румынского короля.
Русская армия в период Первой мировой войны использовала все формы стратегического маневра – стратегический прорыв, стратегическую фланговую атаку, стратегический охват и окружение, грамотно оперировала стратегическими резервами.
Важнейшее оперативно-стратегическое значение имел железнодорожный маневр Верховного командования в Галицийской битве. 9-я армия (1 и 18-й гвардейские корпуса) сосредотачивалась в районе Варшавы в качестве резерва, который, перейдя в наступление по левому берегу р. Вислы, мог помочь армиям Северо-Западного фронта преодолеть барьер германских крепостей на Нижней Висле. Но в момент кризиса Галицийской битвы русское главнокомандование развернуло железнодорожные эшелоны с корпусами армии и направило их на правый фланг 4-й армии (в район Люблина), что позволило переломить ход противостояния в Галиции.
В ходе Варшавско-Ивангородской операции русское Верховное командование осуществило широкий маневр как по грунтовым, так и по железным дорогам, наладив одновременное наступление четырех армий. Благодаря этому маневру русское командование смогло создать перевес в силах над противником на главном участке операции (1,6: 1 в пехоте и 1,5: 1 в артиллерии), что в немалой степени способствовало победе. Как отмечал Г. К. Корольков: «русским принадлежал конечный стратегический успех, так как генерал Гинденбург был принужден отказаться от продолжения операции, не ожидая тактического неуспеха… на его стороне были преимущества технического снабжения и неограниченного расходования боевых средств и все-таки он принужден был признать свой стратегический неуспех и начать быстрый отход»[26].
Следует назвать имена трех выдающихся стратегов русской армии эпохи Великой войны, обладавшими присущим им стилем оперативно-стратегического творчества, деятельность которых отразилась на ходе боевых операций на Русском фронте – великого князя Николая Николаевича, М. В. Алексеева и Н. Н. Юденича.
При всех недостатках, стратегическое искусство русской армии стояло на должном уровне, являясь ключевым фактором в деле победы Антанты над германским блоком в Первой мировой войне.
II. Оперативное искусство русской армии
Оперативное искусство – элемент военного искусства, связующее звено между стратегией и тактикой. Занимается теорией и практикой подготовки и проведения фронтовых и армейских боевых операций. По содержанию оперативное искусство – это наука о проведении операций.
Оперативное искусство формирует способы подготовки и проведения боевых операций (обеспечивая деятельность стратегии) и дает исходные данные для организации подготовки и проведения общевойскового боя в соответствии с целями и задачами операций (обеспечивая этим функционирование тактики).
Крупнейшим исследователем вопросов оперативного искусства в довоенный период был военный теоретик профессор Николаевской академии Генерального штаба А. А. Незнамов[27]. Он отмечал, что идеалом военного искусства было стремление решить судьбу войны в ходе одного «генерального сражения» – но т. к. в современной войне «дерутся» недели, а «пережидают» месяцы, то война представляет из себя совокупность скачков наступающего и отскоков обороняющегося. Границами таких скачков являются рубежи сопротивления обороняющегося.
Соответственно, А. А. Незнамов под боевой операцией понимал подготовку и ведение военных действий общевойсковой армией (фронтовые объединения до мировой войны были неизвестны), причем эти действия подвержены определенной цикличности. Логическим же концом операции является сражение. Соответственно, искусство подготовки и проведения операции и составляет предмет оперативного искусства.
Как справедливо отмечал теоретик, современная война не может быть решена одним генеральным сражением – она состоит из совокупности боевых операций, взаимосвязанных между собой основной руководящей идеей – «операционной линией». Сражение одной или нескольких армий также в свою очередь состоит из нескольких боестолкновений, также связанных между собой единой целью.
Исследуя наступательную операцию, А. А. Незнамов выделял следующие формы оперативного маневра: захват сообщений, прорыв, охват вражеского фланга.
Захват сообщений (удар по коммуникациям) заманчив по своим результатам и огромному нравственному впечатлению. Достижение такого успеха требует
