– Не в этот раз, – Олег стал серьёзнее. – Даже я чувствую, что к убежищу вышло зло. Боюсь за тебя, боюсь за детей.
– Они взросли. Они сильны... – Волчица сказала об этом твёрдо, но в глазах мелькнуло сомнение.
– Если всё так, ты бы не сидела у Ведуньи целыми вечерами и ни следила за тем как раскинуты руны, и не говорила до рассвета Девятитраве о том, что скрывается у Серко с Владой внутри.
– Кошт сплетён путанно. Девятитрава не може узрети всей Правды. В един вечор десть мне надёжу, а в иной занимает. Над роудом Вълка Хлада проклятие за отняту жертву Марене.
– Ты про себя? – Олег вспомнил, как забрал жену от жертвенного столба, в последний день лета. Это случилось так давно, что почти стало сказкой. Но теперь его душа опять растревожилась. – Девятитрава увидела наши беды?
– То неведомо, но готовси. Егда дети вертаютси, переладим немало.
– Да… – согласился скиталец. – Только вот Серко с Владой нет уже пятый день. Где-то их леший носит…
*************
Темнота приходила с крепкими холодами. Весна или лето, дожди или яркое солнце, но к вечеру всегда возвращалась прохлада. Как дыханье близкой Зимы холода не давали забыть, что время жизни ещё не пришло. Ночная стужа готовила мир к белой смерти и напоминала о снежных метелях и трескучих морозах. Ночной лес замирал в тишине, чёрные стволы сосен тонули во мраке и в тот час приходили живые тени. Тихо, выверяя каждый свой шаг, силуэты крались между кустов и деревьев, слышали всё и видели дальше других. Тени знали, что шепчет им лес, верили в предков, что смотрят очами со звёздного с неба. Так охотилась Навья стая – племя, считавшее себя в родстве с Зимним Волком.
Анюта шла позади сорока охотников. Вблизи она держала Деяна – своего лучшего и проверенного вожака. В руках Волчицы покоилась украшенная рунами снайперская винтовка. На воронёном стволе отразился свет узкого месяца, но ночь была тёмной и очень хорошей для охоты на тех, кто вторгся в земли их рода.
Старшая остановилась возле сосны и провела ладонью по шершавой, влажной коре. Родовой знак здесь был срезан, остервенело содран с охранного дерева. Два сошедшихся вершинами треугольника исчезли под лезвием чужого ножа, а чуть ниже был вырезан новый символ – столбец с примкнутой книзу чертой.
«Нужда», – шепнула Волчица. – «Виева руна…»
– Худой знак, – проговорил оказавшийся рядом Деян. Он крался так тихо, что Анюта смогла заметить его только в паре шагов. Воздух вокруг будто похолодел ещё больше, но, ничего не ответив, Старшая побрела дальше за Навьей стаей.
Вдруг охотники впереди остановились и все как один залегли на землю. До их чуткого слуха донёсся тихий скрежет метала о дерево – стая наконец-то нашла чужаков, которые бессовестно резали знаки на охранных деревьях. Анюта не сдержала ухмылки: в темноте бормотал частый шёпот – те, кто бросили им вызов, сами боялись.
Не сказав Деяну ни слова, она жестами показала кого следует отправить первым. Кивнув, вожак быстро отошёл передать указание. Тотчас трое охотников во главе с черноволосым парнем по имени Сивер прокрались в сторону скрежета. Ждать пришлось недолго – короткая схватка, сдавленный крик, и ночь снова укрыла лес тишиной. Настало время увидеть лицо пришлых выродков.
Анюта подошла к дереву, чтобы самой посмотреть, чем закончилась драка. Чужаков было двое – один погиб, а второго смогли взять живьём. Сивер поставил его на колени и держал нож возле горла. Чужак часто дышал и дерзко смотрел на Мать-Волчицу. Она проверила метки на коже и разжала двумя пальцами губы. Спустя полминуты Анюта кивком головы велела прикончить разведчика. Пленник дёрнулся, но тут же с глухим бульканьем вспоротой глотки упал ей под ноги.
«Навь», – тихо обронила Волчица. – «Иной род… явилисья за земь нашу рататься».
– За логово, – напомнил Деян. Язык Анюты коснулся клыков и горло наполнилось кровью. Ночь тут же стала светлее, в призрачном мареве, вдалеке, среди сосен, сверкнул оружейный металл.
Анюта крикнула, и первая бросилась ничком на землю. Но не все охотники успели понять, что случилось. Многие из молодняка, без Волка внутри, не почуяли угрозы совсем. В один миг лес наполнился грохотом и свистящими трассами. Пули скосили семерых из охотников, тела неловко упали на сырую землю и замерли. Кто-то был ранен и, визжа от дикой боли, пытался укрыться в подлеске. Из дерева, под которым лежала Волчица, полетели крупные щепы. Огненные вспышки слепили и окружали со всех сторон. Если бы у вражеского рода хватало патронов, они бы легко перестреляли всю стаю издали. Но стрельба была дорогой, и очень скоро выстрелы смолкли – настало время ножей. Этого и ждала Мать-Волчица.
Вскочив на колено, Анюта позволила голосу «Пера» сказать свое слово. В прицеле показалась неуверенная тень с автоматом наперевес. Враги не знали, как много смогли убить из укрытия, но их подбадривали вопли раненых недобитков – зря.
«Пера» гавкнула, испытав плечо Анюты привычной отдачей. Тот, кто задержался в прицеле, свалился с ног, будто лишился опоры – выстрел винтовки оказался как всегда метким. Но на вспышку ответили экономные очереди автоматов. Навь соображала куда быстрее обычных врагов, и стоило помнить об этом. На старом месте Анюты уже не было. Она кружила между деревьев как дух, жаждущий мщения. Ещё трижды стреляя, она убила троих. За это время охотники собрались и приготовились к бою. Враги хотели навалиться всей силой – их было много, не меньше шестидесяти душ! Но меткие выстрелы Волчицы скосили уже пятерых, не дав им приблизиться к стае.
До слуха Анюты донеслись гортанные выкрики – начиналась
