– Каждый верит в то, что помогает ему выживать…
– Тогда наши Боги сильнее! – рассмеялась сестра. – Девка-то сдохла!
Серко на это ничего не ответил.
*************
– Сколь их буде?
– На той неделе един. Давеча четверо, а нынче не мене десятку.
– Ще деют?
– Ранят поверх нашего.
– Далече ль прошли?
– До лоугова им за малым осталося. К намо лезуть. Як мы решим?
Анюта одарила Деяна холодным, пристальным взглядом. В сумраке логова они говорили в полголоса, чтобы слышали только те, кому должно.
– Это нападение? Откуда они? Неужели бросают нам вызов? – оживлённо спросил Олег. Анюта не смогла удержаться от грустной улыбки. Чужаки вторглись в их лес, сбивают с деревьев знаки Зимнего Волка и ставят поверх свои руны – конечно, это война!
– Долгу никоего ни бысть. И не словлен не хто из чуждого роуду. Откель заявилися, хто таки – се неведомо, а убити их надобно, чуть токмо опять на земь нашу ступят, – тихо произнесла Мать-Волчица. Чужаки подобрались к логову очень близко: следят, но пока не нападают – это не нравилось Старшей. За всё время с последних Моровых Зим лишь одинокие Шатуны забредали на земли их рода. С такими гостями разговор был коротким – пленение либо смерть. Но с каждой весной становилось теплее, люди сбивались в стайки и начинали искать хорошее место, чтобы построить общину. Уже дважды к логову выходили ватаги более пяти душ. Хоть забредали они в границы Навьих владений случайно, но тайна убежища оказалась раскрыта.
Только вот сегодня охотники доложили вовсе не о Шатунах. Кто-то хотел выставить из Тепла Мать-Волчицу, вместе со всем её племенем, и такой воли она никому не даст.
– Егда мы порежем чужих? – спросил Деян, вожак стаи Чары.
Плотнее опустив капюшон куртки на русоволосую голову, Старшая проговорила:
– Нынче по темени, егда ночь внити в лес. Поплачут они, ще с Вълками Хладу связалися.
– Заведали уж, егда крови пили, – в предвкушении оскалился старый охотник. – Нынче судят, мол Старша слаба, от роуда отринула лютую силу, на худо избрала лоугово.
– Двадцать Зим в добром Тепле – нешто худо? – усмехнулась Волчица, но тут же её лицо потускнело, нахмурилось. – А, сам-то, Деян, также мыслишь? Али на прочих возвёл, в ту пору яко сам прорёк?
Охотник побледнел, глаза его забегали под пристальным взглядом Анюты. Он был не молод, вместе с ней ходил в лихие набеги, когда у Старшей ещё не было имени.
– Мы выжили, а это главное, – вдруг вмешался Олег. – Мало ли, что болтают в убежище, даже без волчьего духа мы сильны, как и прежде.
– Я б порадовалси, коли услыхал таки словесы от ведуньи, али от Первой охотницы, – перешёл на шипение охотник. – Но от тя…
– Деян, он муж мни, – угрожающе сказала Анюта, и вожак стай Чары не посмел возразить. Поставив Волка на место, Старшая продолжала. – Капьно собирай Навьи стаи на велику охоту. Нынче приветим не прошеных гошей во тьме. Кровью решат на кой сюда сунулися. Пришлых на нашей земи не буде, покуда роуд мой стоить.
Покачав головой, Деян ушёл прочь, а Олег с Анютой остались одни в полутёмной коморке подземного бункера. Лампы светили в убежище редко, топливо в генераторах почти кончилось. Для освещения и обогрева пылали костры, из-за чего логово погрузилось в багровые сумраки. Руны усыпали каждый клочок бетонных стен, в дверных проёмах постукивали обереги из стекла и костей. В дымном мареве словно в жутком сне тянулось заунывное пение, плачь детей и шёпот наставляющих молодняк вест. С каждым годом убежище погружалось во мрак ещё больше.
– Куда же мы катимся… – Олег устало провёл рукой по щетинистому лицу.
– Навь вовек бысть такою. Ежели враг заявилси – мы режем, – взглянула Анюта чистыми как зимнее небо глазами. В этом взгляде муж видел то, чего никогда не увидят другие. Ей было уже много Зим, она подарила Олегу двух славных детей, но по-прежнему сама как ребёнок ждала одобрения скитальца.
– Однажды мы поднимемся и увидим, что мир изменился, а наше племя так и осталось здесь, в мороках и темноте. Люди не вечно будут скованны Долгими Зимами.
Его слова заставили Анюту задуматься, но ненадолго:
– Мир може родитьси иным, ано и намо буде место, – уверенно сказала она. – Наши дети сказы доносят токмо о сем. Все идёть, як по ладу: леса растуть, Зимы легче, лето длиньше, люцев прибыло. Мир ощё тот же.
– Значит сегодня вы отправитесь убивать? Что ж, тогда я пойду с вами. Я ведь тоже часть этого племени, значит и часть вашего тёмного мира.
– Ты сказалец, а не охотец, мы иначе ступам, – рядом никого не было, и Анюта позволила себе взять мужа за руку. – Не надо, не ходи. Здесь останьси, пригляди за Теплом.
– Мужа оставляешь в норе, а сама идешь на охоту? Мне надо было понять это в молодости, перед тем как лечь с тобой возле костра, – улыбнулся скиталец. – Если бы я слушался отцовских советов, то никогда так близко Навь не узнал. Порой вы любовью душу выматывайте, а порой так жестоки.
– Ты хоче, дабы я сызнова не убивала?
