любовь? Конечно — нет.
Он непременно должен спасти Лену от Мишки Корякина.
Лена закончила, крикнула матери, что пойдёт прогуляться и вышла, Гриша за ней.
Тихо шли они некоторое время, а потом она повернулась и спросила:
— Ты хотел о чём-то поговорить?
Она была так спокойна и проста, что Гриша даже подумал, может не нужно заводить разговоры. Может уйти и оставить всё как есть. Пусть сама решает, как захочет. Но тогда что делать ему? Нет, раз пришел должен разобраться.
— Я хотел спросить тебя? — начал он.
— О чём?
— Помнишь, что ты говорила мне тогда, в комнате? — он всматривался в её глаза в надежде на искорку в её взгляде.
— Помню, конечно, помню.
— Я, — он с усилием подбирал слова, но совершенно не знал, что говорить.
А она не помогала. Она молча ждала, что он скажет.
— Я хочу быть с тобой рядом, — выдавил Гриша.
Брови её удивлённо приподнялись и улыбка дрогнула на губах:
— Ты ведь ушел тогда.
— Я ушел, чтобы ты не подумала, что я воспользовался твоим положением. Я не хотел, чтобы твои родители подумали что я, что я ради денег. Понимаешь?
— Понимаю. Но ты должен был хоть что-то сказать. А ты просто ушел и ничего не сказал. А что я должна была думать?
— Так, теперь уже поздно?
— Поздно.
— Но почему? Ты уже не любишь меня, ведь ты говорила что любишь?
— Теперь — не люблю.
— Потому что я ушел?
— И поэтому тоже.
— А ещё почему?
Задумчиво Лена смотрела вдаль и молчала. С пригорка было видно море. Несколько мелких судов там вдалеке. Гришка тоже посмотрел туда и понял, она теперь не с ним, она где-то далеко, мысли её далеки.
— Его любишь, произнёс он сердито?
Она резко обернулась и глянула ему в глаза:
— Ты про что?
— А про то, как он лазает к тебе по ночам в окно!
— Это не твоё дело!
— Почему же, твой отец предлагал мне жениться на тебе, значит он не так считал. А теперь ты говоришь, что это не моё дело? Нет уж, теперь моё!
Гришка круто развернулся и пошел обратно к кондитерской. Лена испуганно бросилась за ним.
— Ты не посмеешь! Не лезь туда, куда не просят! Ты упустил свой шанс, а теперь поздно, слышишь! Не вздумай идти к отцу, тогда я буду ненавидеть тебя до конца жизни.
Он остановился и обернулся:
— Тогда, я требую, чтобы ты прекратила эти встречи. Я требую, чтобы ты стала моей девушкой и чтобы вышла за меня замуж. Я требую!
— Нет, ты не можешь!
— Ещё как могу!
Глава 3
— Гриша. Заходи, — отец Лены почему-то не удивился приходу Гришки.
Давно уже Антон Лукич заметил счастливое лицо дочери и точно догадывался отчего оно такое. А как Гришку увидел то и совсем всё понял. Сразу всё на свои места встало.
Парень потоптался у порога, а затем как-то стремительно прошел и сел на стул. В выражении его лица отчаянная решительность, он резко вздохнул и сказал:
— Антон Лукич, я пришел к вам, чтобы просить руки вашей дочери.
— Ну, так это же замечательно, — закричал Антон Лукич, — Валя! Валя!
— Нет, подождите, — остановил его Гриша, — это ещё не всё.
— Что такое? — не понял Антон Лукич. — Что может быть ещё? Всё прекрасно!
— Нет! — резко сказал Гришка, это остановило Солнцева.
— Что такое? — нахмурился он. — Вы что — уже? Она беременна?
— Нет, не это, — замялся Гриша, — дело в том, что она встречается с другим парнем.
— Что?!
— Да.
Антон Лукич в недоумении посмотрел на Гришу.
— Как так? А почему же я об этом не знаю?
— Он, по ночам в окно к ней лазит, — неловко сказал Гришка.
— Что?! В окно?! Это ещё что такое? А ты откуда знаешь? Следил?
Гришка кивнул.
— Так. Значит вот оно как. Хорошо, — Солнцев сел на своё место, задумался. — Так. Хорошо. А ты, чего тогда ты хочешь?
— Я хочу жениться на Лене.
— Не пойму.
— А что непонятно? Я люблю её, а Мишка что ходит к ней он рыночный бандит. Он — бандит.
— Что! — снова протянул Солнцев. — Бандит?!
— И вор!
— Этого ещё не хватало. Час от часу не легче. Значит так, — встал Антон Лукич, — я это дело им быстро перекрою. Ишь чего удумали. В окно. Ну, хорошо. Женишка нашла. Вот же, доченька. Учудила. Ну, хорошо. Хорошо.
Он как будто забыл за сидящего в кабинете Гришку и побежал наверх в комнату Лены. Там никого. Антон Лукич подошел к окну и посмотрел на улицу.
— Хорошо, — сказал он, — я вам устрою встречи под луной.
В эти дни, когда Лена спокойно работала в кондитерской, по вечерам тайно встречалась с любимым, как казалось, ничего не может изменить этого безмятежного течения жизни. Стойкое ощущение неизбежности каждый раз, когда она открывала щеколду на ставне. Тихий, счастливый трепет в душе от тех слов, что он говорил. Всё шло к тому, что скоро, очень скоро они будут вместе навсегда.
Чудесное, будто нереальное ощущение. Словно она сияла изнутри. Лена несомненно была влюблена глубоко и постоянно. Казалось ничего уже не сможет помешать, никакая земная сила не сумеет разрушить то, что происходит. Уверенность придавала силы и выплёскивала наружу неуёмную фантазию и вдохновение. Это бесконечное Хорошее, хотелось раздавать всем и Лена отдавала этот свой настрой каждому человеку. Не было ни одного кто бы ушел без улыбки, никого кто не зарядился бы чуточкой счастья.
Не было печали, только любовь.
В один из таких дней отец нанял рабочих и они что-то делали полдня у витрины. Лена даже пару раз позвала их выпить кофе и угостила пирожными. Она хотела угодить всем людям, которые были рядом, доброта её передавалась всем.
Вечером, когда всё было закрыто и отключено Лена поднялась к себе в комнату. В прекрасном расположении духа она подошла к окну, чтобы посмотреть на разлившийся по небу закат, отдёрнула штору, выглянула и остолбенела. Прямо за стеклом на окне красовалась новенькая, резная решетка.
В чём дело? Резко всё остановилось. Словно оборвалось. Мысли закружились как ветер. В недоумении Лена рванула защёлку и открыла окно. Запах краски ворвался в комнату и будто вернул на землю метавшиеся где-то высоко мысли.
Быстрым шагом Лена спустилась в кабинет отца и без стука дёрнула дверь. Отец с мамой подняли взгляды от стола, где лежали бумаги и посмотрели на дочь.
— Леночка, заходи, — улыбнулась Валентина.
— Это что там на окне? — Лена указала на дверь.
— Решетка, — спокойно ответил отец.
