случайный сказал нам быть,
Чтобы всё получилось, как и должно.
Ну а если кому здесь и не сносить
Головы, то марту. Ему темно.
Нам, напротив, тепло от таких вестей.
Утонувшее дерево не всплывёт.
В сердцевине чёрных его ветвей
Беззаконная жизнь хорошо течёт.
(Я об этом узнал пару дней назад,
Возвращаясь ночью в ничейный дом,
Ковыляя по улицам наугад,
Вспоминая себя с трудом).
ВЛАДИМИР БУЕВ
Март — он тёмный и чёрный пред февралём.
Всё получится, друг, только меньше пей.
Погрохочет и станет слякоть нолём,
Ковыляй потом, как после люлей.
Если дождиком ливень ты обозвал
И забыл о грачах, очах и лужах,
Если грусть размочил и истрепал,
Ковыляние станет натужней.
Так до ночи и будешь слепцом брести,
А потом и всю ночь без луны впотьмах.
Отгрохочет февраль, чтобы март цвести
Целый месяц смог в его певцах.
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Я плачý тебе той же монетой —
неразменным таким пятаком,
что помечен моею пометой,
но расплющен чужим молотком.
Как наличие выдоха значим,
но как вдох неприметен, пока
тот, кто раньше других одурачен,
не признал своего пятака!
ВЛАДИМИР БУЕВ
* * *
Я не пёс, но монеты любые
помечать обожаю тайком
(пятаки особливо большие),
а потом на глазу голубом
расплатиться с тобой пятаками.
иль другому всучить как кредит.
Медь не пахнет, коль стала деньгами:
Цезарь Веспасиан подтвердит.
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Блудный сын
Голос мой проседает под грузом страха.
Нам, таким певцам, не стоять на сцене —
Растворяться в мире, как тает сахар
В чашке чая. Как падает на колени
Неудачник, смешавший огни и воды,
Торопясь домой за своей наградой.
Мелкий дождик идёт. Ни души у входа —
Никому свободы его не надо.
ВЛАДИМИР БУЕВ
О непонятых гениях
Коль боишься, скорее влезай на сцену.
Не посмеет смелого гнать охрана,
Ибо противоядия феномену
И смотрения в рот опоздают в планах.
Неудачник объявится феноменом,
Лет чрез сто отыскав своё Эльдорадо:
Там и вход, и дожди, и награды сеном,
Да и Нобель как символ лауреата.
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Свет отрывается от огня,
Машет своим золотым плащом.
Не замечая в упор меня,
Всё повторяет «прощён, прощён!».
Это сворачивает такси
С улицы заспанной в старый двор.
Ты не поглядывай на часы,
Здешнее время — вздор.
Если касанье твоей руки
Снова согреет мою ладонь,
Свету сбежавшему вопреки
Будет гореть огонь!
ВЛАДИМИР БУЕВ
Свет независимый, как и дым.
Пламя — тю-тю, отраженья — есть.
Так двойником своим цифровым
Я улетаю куда невесть.
Пусть ожидает меня такси.
Ты отдохни, подожди и ты
И не вопи, язык прикуси,
В дрожь не вгоняй листы.
Не истери, не неси пургу.
Дева, не разбивай семью.
Вместо себя я тебе могу
Тень предложить мою.
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
В парке звёздного неба
полдень. Поэт уходит
по настоящему снегу.
Это его заводит.
Это такая осень
просто дарит подарки,
в небо бросая сосен
линии без помарки.
Он их увидит позже,
когда выйдет из парка,
когда скажет, что всё уже
и наклеена марка.
Все теперь на свободе.
Всем хорошо и правда.
Пой о своём заводе
песню нового барда!
ВЛАДИМИР БУЕВ
Странность одна заводит
В парке ночном поэта.
Ходит поэт и ходит,
Будто бы место метя.
В осень, а не зимою,
Не по весне, не летом.
В снежном, однако, слое
Осень влечёт эстета.
Творческий дух пылает,
Мается и страдает.
Что так творца заводит?
Это поэт не знает.
Вдруг озаренье входит
В голову (так бывает):
Снег мужика заводит —
Простынь напоминает.
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Диалектика просвещения
Кто выпадает из гнезда попарно
Друг в друге деревянно укрепится
Как если бы Хоркхаймер и Адорно
Или крыло да птица
Когда мы шли поверженной Москвою
Никто не падал, но чепцы взлетали
И солнце жгло, как будто золотое
Или часы на Киевском вокзале
Где человек с лицом оригинала
Но телом копии сказал с упрёком
Что мною совершённое так мало
Так блин жестоко
Што ж пишешь ты в одном и том же роде?
А я и сам в одном и том же роде.
И если говорить не о свободе,
То я — свободен.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Коль ум увлёкся Франкфуртскою школой
В Москве не надо с ходу приземляться
Двум мудрецам не стоит по приколу
В империи рождаться
Самим вам лучше съехать втихомолку
Или придётся жить в провинции у моря
Шагая по Москве лишь кривотолкам
Дадите повод головы позоря
Лицо оригинала поначалу
Конечно в память врежется как жало
Пчелиное, осиное ль, но после —
Сушите вёсла.
И снова Франкфуртских философов потоки
Свобода — тут и Маркс, и старый Гегель.
Адорно и Хоркхаймер не жестоки —
Господь свидетель.
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Из гостей
Грязный асфальт под ногой плывёт
И ни руля ему, ни ветрил
Я вот про Брежнева анекдот
Вспомнил, но, веришь ли, нет, забыл
В чём этой шутки старинной соль,
Как и другой золотой запас
Наспех рассыпанная судьбой
В землю, которая примет нас.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Подшофе
Только что помнил и вдруг забыл
Вот незадача: склероз рулит
Возраст мозги мои раздавил
С памятью — бешеный дефицит.
В детстве медведь наступает так
Больно на уши, чтоб петь не смог
Чтобы весь слух как ручей иссяк
Что бы ни вытворял педагог.
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
В такси
На стенке написано нужное слово!
Но к стенке не ставят, а садят в машину.
Уже непослушное сердце готово,
Но мёртвой петлёю и скоком блошиным
Плетётся такси по окрестностям рая.
Я был далеко — я вернулся обратно.
Такая привычка — гореть не сгорая
И в бездны заглядывать аккуратно.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Пешком
Однажды заметил Высоцкий, что даже
В Париже строчáт на наречии нашем:
Мол, стены местами исписаны словом,
То ль нужным, а то ли не годным, суровым.
Идти надо чётко, куда посылают.
А значит, не прямо, а ровно обратно.
Коль трудность маршрута тебя не пугает,
То в бездну глядеть можно не аккуратно.
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
На мотив Г. Иванова
Лежащая на дне колодца
Аляповатая звезда
Не вырвется, и не взорвётся
Теперь уж точно —
