раньше таких случаев в аппарате не было?
Второй зам, насколько я мог судить, растерялся. Его язык жестов, правда, богатством никогда не отличался. Не засуетился Лесных и сейчас, но глаза выдали чиновника. Вячеслав Алексеевич, кажется, был застигнут врасплох и даже несколько напуган. Круг его обязанностей, вообще, не афишировался. Известно было, что входит в них, в том числе, надзор за информационной безопасностью. Лесных говорил мало, улыбался редко, входил и уходил тихо. Мне он порой напоминал приснопамятного Никифора Мефодьевича. Аурой, что ли.
— Валентин Юрьевич, если факт подтвердится, то это уголовная статья, — негромко сказал Лесных. — Что говорят техники?
— Это я у вас должен спросить, что говорят техники, — заметил Забегалов. — Вам разве до сих пор не доложили?
Лесных побагровел. Кровь прилила к его большому лбу.
— Сейчас разберемся, Валентин Юрьевич, — ответил он.
— Разберитесь немедленно и доложите, — приказал управделами. — Алексей Николаевич, я вас вызову.
Заскучать мне и сегодня не дали. Не успел я толком засесть за сводки новостей, как загрохотала внутренняя связь.
— Алексей Николаевич, — по-хамски, как всегда, не здороваясь, выдала мне Светлана Васильевна из приемной вице-спикера Жуликова, — зайдите, пожалуйста, к Сергею Федосеевичу.
Была она старой клюшкой и набитой дурой. Вечно всё путала и забывала — несмотря на то, что записывала в тетрадку. На дверь в кабинет своего шефа ложилась, как на амбразуру, не пуская посторонних и тех, кто без записи. За это качество ее, похоже, до сих пор и держали на должности секретаря.
Зачем меня хочет видеть Жуликов, я в принципе догадывался. Не далее, как позавчера его хорошенечко натянули в программе одного из местных телеканалов. Программа была посвящена борьбе с игроманией, и тема эта была действительно дорога вице-спикеру. В парламенте он отвечал за малый и средний бизнес, являясь председателем соответствующей комиссии. Других направлений работы ему не доверили, помня о том, что в «Ядрёную Россию» он перебежал из оппозиционного патриотического блока. Но одной заурядной комиссии кипучей натуре господина Жуликова явно не хватало, и Сергей Федосеевич уже несколько месяцев подряд мотался по области, создавая общественные приемные на местах. Предприниматели из глубинки встречали его хлебом-солью и стояли в очередь за красными «корочками» заведующего такой приемной.
Параллельно наш энергичный «вице» навалился на игорные заведения. Им, особенно после грозных заявлений из Кремля, он буквально объявил войну. Группа быстрого реагирования под началом Жуликова время от времени, в сопровождении кучи журналистов, бросалась на отдельно стоявшие «ромашки» и опечатывала их (крупные казино депутат не трогал). СМИ трубили о его непримиримой позиции, само собой, получая за это денежку из парламентских фондов. На одну «ромашку» Сергей Федосеевич залез сам ради эффектного кадра, чуть не разодрав брюки на самом интересном месте. Его фото потом обошло все газеты.
После экстремального восхождения, не вся пресса, однако, отозвалась о его действиях восторженно. Мэрия не торопилась прикрывать игорный бизнес на корню, ибо вполне официально получала с него налоги. А неофициально те же «ромашки» крышевал кое-кто из депутатов городского Совета. В общем, за самоуправство Жуликова вызвали повесткой в прокуратуру. Ну, а с критической телепрограммой всё было просто, как дважды два. Вице-спикер элементарно кинул ребят, пообещав им оплатить предыдущий сюжет из своего кармана и, само собой, не оплатил.
— Алексей Николаевич, — заговорил Жуликов, подкатив глаза к потолку, — вы у нас за телевидение отвечаете?
— В каком смысле? — уточнил я.
— За то, что о парламенте рассказывают, вы отвечаете?
— Не всегда. Если парламент платит за это деньги, то да. Если не платит — по ситуации.
— А когда ваши друзья меня поливают грязью — это какая ситуация? — начал заводиться Жуликов.
— Дружить со СМИ — моя обязанность, Сергей Федосеевич, — напомнил я. — Но у вас там, по-моему, какие-то проблемы со студией были.
— А ваша задача — чтобы проблем не было! — заявил вице-спикер.
Я молчал и ждал продолжения концерта.
— К вам мой пресс-секретарь подходил? — продолжал Жуликов.
— Какой пресс-секретарь? — вопросом на вопрос ответил я.
— Девушка!
— Девушка подходила.
— И что вы ей сказали?
— Сказал, что постороннему лицу никаких материалов, тем более видео, не дам, — я посмотрел прямо в глаза депутату. — По должности не обязан. Более того, было распоряжение Виталия Ивановича: перед выборами в Госдуму режим информационной безопасности ужесточить.
— Вы красиво говорить научились, как я погляжу, — вскипел Жуликов.
— Давно этим занимаюсь, — перебил я его, не любезничая.
Жуликов побледнел.
— Да вы что себе позволяете? Мы тут всю вашу деятельность проверим! Надо будет — служебное расследование проведем.
— Проводите, пожалуйста. У вас вся информация? Можно идти? — я приподнялся.
Жуликов без звука переваривал случившееся.
— Если информации больше нет, всего вам доброго.
И я плавно закрыл за собой дверь.
— Ну, и зачем ты этого деятеля взбесил? Он теперь ведь не успокоится, — Семён Маркович укоризненно смотрел на меня.
— Побесится и успокоится, не переживайте, — ответил я. — Думаете, он кому-то нужен?
— Всё-таки зам.
— Такого зама завтра же выгонят, если указание поступит.
— Это верно, конечно. Перебежчиков нигде не любят, — Домашевский вздохнул. — Но ты всё равно круто берешь.
— А не надо на меня свои проблемы перекладывать. Он по частоте упоминаний в СМИ вторым идет, после спикера, — заметил я. — Это как, само собой случилось, без участия пресс-службы и вашего покорного слуги?
— Может, перестарались?
— Без согласия свыше ничего не делали. А что, уже многие про нашу беседу с Жуликовым говорят?
— Говорят отдельные трудящиеся.
— Быстро слух расходится. Вас Шарохин-то нашел?
— Шарохин зря волну поднимает! — Семён Маркович беспокойно задвигался на стуле. — Я же ему сказал: всё верну. И проценты верну — но не те грабительские, которые он хочет! Я знаю, кто его накручивает…
— Можно, Алексей Николаевич? — не дожидаясь ответа, в кабинет уже влетела Алина Вениаминовна.
— Конечно, можно, — радушно улыбнулся я.
— Семён Маркович, мы тут посекретничаем, да? Спасибо, — тоже не дожидаясь ответа, зачастила Тарарыкина.
— Да, я пойду, пожалуй, — закряхтел Семён Маркович, поднимаясь.
Алина Вениаминовна проводила его кислым взглядом и сама притворила дверь.
— Зря вы с Домашевским общаетесь. Озлобленный он человек, тяжелый, — обронила она вскользь.
Я сделал вид, что временно оглох, и выжидающе посмотрел на нее.
— Алексей Николаевич, надо обеспечить освещение конкурса. Ростислав был у вас?
— Был еще вчера. Виталий Иванович говорил об этом раньше. Сделаем.
— Сделайте, Алексей Николаевич. Это важно.
— Особые пожелания будут?
— Ну, какие особые пожелания? Вы профессионал, сами всё знаете.
Я кивнул.
— А договоры на следующий год Виталий Иванович уже подписал?
— Да, Алина Вениаминовна. Подписал.
— Там с «Канцелярской правдой» всё нормально?
Службой рекламы «Канцелярской правды» руководила сестра Алины Вениаминовны — по манерам и ухваткам точная копия
